Михаил Тумшис - Евреи в НКВД СССР. 1936–1938 гг. Опыт биографического словаря

Из заключения Главного военного прокурора СССР в отношении Л. И. Когана: «Коган признан виновным в том, что он с 1930 года являлся участником антисоветской террористической организации, существовавшей в системе НКВД. В 1936 году, будучи заместителем наркома лесной промышленности СССР, Коган совместно с участниками антисоветской организации, действовавшей в системе Наркомлеса СССР, проводил подрывную деятельность, направленную на дезорганизацию капитального строительства в Наркомлесе и на срыв лесозаготовок» // Архив ВК ВС РФ. Определение ВК ВС СССР № 4н – 016737/56 в отношении Когана Л. И.

В октябре 1921 г. сменил фамилию в связи с переходом на секретную работу в отделение по борьбе с бандитизмом ВУЧК.

Осенью 1935 г. сотрудники СПО УГБ НКВД УССР начали следствие по делу т. н. «Боевой троцкистской террористической организации», во главе которой якобы стояли профессора М. А. Нирчук и М. И. Мухин. Козельский и начальник 1-го отделения СПО С. С. Брук приказали следователям Б. И. Борисову-Когану, 3. Н. Глебову-Юфе, М. А. Григоренко, Н. Д. Грушевскому и Я. Л. Грозному-Левчинскому особо «не зарываться вглубь» и запретили без их разрешения фиксировать любые фамилии. Однако ситуация стала неожиданно выходить из-под контроля, после того как на основании показаний, полученных от арестованных украинских ученых, сотрудники СПО ГУГБ НКВД СССР вышли на след мнимой крупной троцкистской организации, имеющей многочисленные филиалы по всей стране. Последовали аресты в Горьком, Москве и других городах СССР.

Эта ситуация напугала Козельского. Он понял, что дело разворачивается не по его сценарию и в круг подозреваемых попадают близкие ему люди. Как показал позже Н. Л. Рубинштейн, начальник СПО ГУГБ НКВД УССР прибежал к своему шефу, схватился за голову и заорал: «Всеволод Аполлонович, арестуйте меня, что я наделал!». Балицкий стал успокаивать подчиненного, подчеркивая, что тот нервничает из-за тяжелой болезни сына, и предложил подлечиться.

В январе 1936 г. из Москвы пришла информация об аресте преподавателя истории Горьковского педагогического института и по совместительству «эмиссара Троцкого» В. П. Ольберга. Это обстоятельство еще больше напугало Козельского. Прочитав телеграмму об аресте Ольберга, Козельский заявил Бруку: «Теперь видишь? Мои опасения подтвердились, дело идет к развязке!».

На следующий день в служебном кабинете Козельского прозвучал выстрел. Руководство республиканского НКВД решило особо не распространяться о подробностях самоубийства начальника СПО, сконцентрировавшись на версии о неких «семейно-бытовых дрязгах». Несмотря на негласное сопротивление врачей из Санитарного отдела НКВД УССР была распространена версия, что причиной самоубийства стали болезнь сифилисом, сильное нервное расстройство, вызванное беспощадной борьбой «с врагами народа» и тяжелой болезнью сына. Ближе всех к истине был один из подчиненных Козельского – С. С. Брук, так объяснивший причину самоубийства своего начальника: «Интеллигент вонючий, испугался!».

Уже в 1937 г. было установлено, что Козельский был близок к одному из крупных троцкистов, бывшему ответственному работнику ГПУ УССР Я. А. Лившицу. Из выступления В. А. Балицкого на пленуме ЦК КП(б) Украины 17 марта 1937 г.: «Лившиц сознался, что в 1931–1932 гг. имел беседу с Козельским. Козельский давал ему читать бюллетень оппозиции…» // ЦГАООУ. Ф. 1. On. 1. Д. 531. Л. 74–75.

Виновным Конторович себя не признал, заявляя, что его оклеветали свидетели. Из обвинительного заключения на А. Л. Конторовича: «…Принадлежал к контрреволюционной организации в Восточно-Сибирском УИТУ и к антисоветской заговорщической организации в УНКВД по Куйбышевской области… Им велась вредительская деятельность по дезорганизации административной, производственно-хозяйственной работы мест заключения…, что привело к полному разложению охраны и заключенных, свободному их передвижению, незаконным откупам и разбазариванию государственного имущества, срыву строительства […]. В 1919–1920 гг. […] вступил в сотрудничество с белогвардейской контрразведкой (давал информацию о красногвардейских и партизанских отрядах), информировал о политических настроениях заключенных, находясь в Зейской тюрьме…» // ОРАФ УФСБ по Самарской области. Архивное уголовное дело № П-5726 на Конторовича А. Л. Л. 251–253.

В начале следствия Конторовича также обвиняли в «предательской деятельности» во время его пребывания под арестом в Зейской контрразведке в 1919–1920 гг. «…в результате которой погибли 16 комиссаров Центросибири – Яковлев, Лыткин, Попов и др.». В дальнейшем следователи УНКВД исключили этот пункт из обвинительного заключения на А. Л. Конторовича // ОРАФ УФСБ по Самарской области. Архивное уголовное дело № П-5726 на Конторовича А. Л. Л. 2–3.

Из архивного личного дела М. Б. Корнева (Капелюса): «С 24.05.1920 г. – заведующий секретным подотделом, Балта, Одесской губернии; с 25.08.1920 г. – заведующий секретным подотделом, Тирасполь, Одесской губернии; с

03.05.1921 г. – начальник АО Одесской губ. ЧК; с 08.06.1921 г. – член Коллегии и зампредседателя Одесской губернской ЧК с совмещением обязанностей начальника СОО; с 15.07.1921 г. – зампредседателя Одесской губернской. ЧК по общей работе; с 12.08.1921 г. – председатель Балтской УЧК; с 25.08.1921 г. – председатель Тираспольской УЧК; с 03.12.1921 г. – начальник ОО и член Коллегии Одесской губернской ЧК; с 08.12.1921 г. – начальник ЭКО Одесской губернской ЧК; с

22.12.1921 г. – врид. заместителя председателя Одесской губернской ЧК с совмещением должности начальника ЭКО; с 05.01.1922 г. – заместитель начальника СО СОЧ Одесской губернской ЧК; с 10.01.1922 г. – начальник СОЧ и заместитель начальника ОО № 3 по охране румынской границы; с 29.04.1922 г. – начальник уездного отдела ГПУ, Балта; с 27.07.1923 г. – откомандирован в Одесский губотдел ГПУ; с 19.09.1923 г. – начальник Николаевского окротделения ГПУ, Одесская губерния; с 31.10.1924 г. – откомандирован в АМССР; с 27.11.1924 г. – замести-

тель уполномоченного ГПУ УССР при СНК АМССР; с 01.08.1925 г. – уполномоченный ГПУ при ЦИК АМССР» // ЦГАВОВУ. Ф. 288. Он. 7. Д. 762. Л. 4–5.

По словам бывшего наркома внутренних дел УССР А. И. Успенского 17 января 1938 г. на оперативном совещании в Киеве М. Б. Корнев спросил у Н. И. Ежова, как быть с калеками и стариками, которых свозят со всех областей в черниговскую тюрьму, и которые лимитируют оперативную работу, поскольку некуда размещать новых арестованных. Ежов буквально ответил так: «Эх вы, чекист! Вывезите их всех в лес и расстреляйте. Кому они нужны!». Корнев засомневался в правильности этой директивы и поделился своими мыслями после совещания с сослуживцами. Об этом донесли Ежову, и тот приказал немедленно снять начальника УНКВД по Черниговской области с должности // ОГА СБУ, Чернигов. Д. 17741-ФП. Л. 265.