Михаил Тумшис - Евреи в НКВД СССР. 1936–1938 гг. Опыт биографического словаря

По другим данным Г. А. Корсаков родился в мест. Березино Игуменского уезда Минской губернии.

Корсаков был обвинен в том, что в период работы в УНКВД по Смоленской области, будучи сотрудником Рославльской опергруппы НКВД, допускал в следственной работе нарушения революционной законности, фальсифицировал следственные материалы и незаконно арестовывал ни в чем не повинных людей. В последующем путем фальсификации следственных материалов и применения к арестованным мер физического воздействия, от большинства из них работниками этой опергруппы (в том числе и Корсаковым) были получены признательные показания в совершении тяжких государственных преступлений // Илькевич Н. Фальсификация следствия органами госбезопасности в 1937–1938 гг. Методы и приёмы. Документы. Палачи и жертвы. – Смоленск: Край Смоленский, 2013. – С. 158, 165,179.

Одной из причин ареста Кочергинского стали многочисленные обвинения в незаконных методах следствия. В феврале 1938 г. в Прокуратуру СССР поступило заявление из г. Артемовска: «2–3 месяца на Северо-Донецкой железной дороге начальником ДТО НКВД капитаном [ГБ] Кочергинским арестовано свыше 1000 командиров и политработников, которым предъявлены обвинения как „участникам троцкистско-бухаринской диверсионно-вредительской организации". Большинство арестованных – это лучшие люди на транспорте, орденоносцы, стахановцы, кадровые рабочие с многолетним трудовым стажем, старые члены партии. Арестованные под личным давлением Кочергинского и его пособников, не выдерживая пыток, вынуждены признавать себя завербованными в антисоветскую организацию. Уничтожаются лучшие кадры. Просим расследовать действия Кочергинского».

Аналогичное заявление поступило из г. Красного Лимана, но адресованное уже в газету «Правда», были и другие заявления, направленные в иные органы власти. Вот еще одно такое заявление, написанное секретарем Сумского горкома КП(б) Украины Ищенко К. Г.: «В ночь под 12 декабря 1937 года (день выборов в Верховный Совет СССР) транспортное НКВД сообщило более чем 200 рабочим и служащим, что они с железной дорогой уволены (мотив не объяснили) и должны в течение 24 часов покинуть территорию. На другой день их вывезли за 35 км и объяснили – где хотите, [там и] устраивайтесь. Массовое увольнение и выселение в день выборов не вызывает сомнения, что это организовано вражеской рукой в целях создания массового политического недовольства и этим сорвать выборы в Верховный Совет».

После вала подобных заявлений последовала реакция со стороны Прокуратуры СССР. Прокурор СССР А. Я. Вышинский написал личное письмо в адрес наркома внутренних дел СССР Н. И. Ежова с предложением разобраться с таким начальником ДТО. Ежов наложил на письме Вышинского следующую резолюцию: «Почему он до сих пор не арестован»».

Вскоре Кочергинский был арестован. Уже на следствии было установлено, что Г. И. Кочергинский в прошлом активный троцкист, в 1927–1928 гг. открыто выступал против линии партии, всячески отстаивал контрреволюционные взгляды. Работая начальником ДТО НКВД Северо-Донецкой железной дороги, извращая указания центральных органов, он рьяно осуществлял «борьбу с врагами народа». По указанию Кочергинского проводились необоснованные аресты железнодорожников на основании показаний так называемых «штатных свидетелей» // Кулага И. К, Зуев В. В. Органы государственной безопасности в Донецкой области. Воспоминания. Факты. Документы. – Донецк: ООО «Алан», 2002. – С. 24–25.

С 1938 г., проживая в США, Кривицкий имел документы на имя гражданина Канады Самюэля Гинзберга, а также Вальтера Порефа.

В декабре 1937 г. Кривицкий выступил с разоблачительным письмом в троцкистском органе «Бюллетень оппозиции»: «18 лет я преданно служил Коммунистической партии и Советской власти в твердой уверенности, что служу Октябрьской революции, делу рабочего класса… В последние годы я с возрастающей тревогой следил за политикой Советского правительства, но подчинял свои сомнения и разногласия необходимости защищать интересы Советского Союза и социализма, которым служила моя работа. Но развернувшиеся события убедили меня в том, что политика сталинского правительства больше расходится с интересами не только Советского Союза, но и мирового рабочего движения вообще.

Через московские публичные – и еще больше тайные – процессы прошли в качестве „шпионов" и „агентов гестапо" самые выдающиеся представители старой партийной гвардии: Зиновьев, Каменев, И. Н. Смирнов, Бухарин, Рыков, Раковский и другие… Оставаясь за границей, я надеюсь получить возможности помочь реабилитации тех десятков тысяч мнимых „шпионов" и „агентов гестапо", действительно преданных борцов рабочего класса, которые арестовываются, ссылаются, убиваются, расстреливаются нынешними хозяевами режима, который эти борцы создали под руководством Ленина и продолжали укреплять после его смерти.

Я знаю – я имею тому доказательства, – что голова моя оценена. Знаю, что Ежов и его помощники не остановятся ни перед чем, чтоб убить меня и тем заставить замолчать; что десятки на всё готовых людей Ежова рыщут с этой целью по моим следам. Я считаю своим долгом революционера донести обо всем этом до сведения мировой рабочей общественности» // Кривицкий В. «Я был агентом Сталина». Записки советского разведчика. – М.: «Терра-Тегга», 1991. – С. 280–282.

В июне 1939 г. в ходе допроса представителем Госдепартамента США Кривицкий опознал по предъявленным ему фотографиям нескольких советских разведчиков и агентов, действовавших в США в 1920-30-х гг., также предоставил Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности в США всю известную ему информацию о деятельности коммунистов в стране // Позняков В. В. Советская разведка в Америке. 1919–1941. – М.: «Международные отношения», 2005. – С. 381.

По данным, имевшимся в НКВД, именно показания В. Г. Кривицкого дали наводку на агентов советской внешней разведки Д. Маклэйна (Маклейна) (сотрудник английского Форин Офиса, с 1944 г. – 1-й секретарь посольства Англии в США, с 1948 г. советник посольства Англии в Каире, с 1951 г. заведующий отделом США Форин Офиса) и Джона Керкросса (в 1940-е гг. сотрудник МИ-5) // Царев О., Вест Н. КГБ в Англии. – М.: Центрполиграф, 1999. – С. 268.

Существует несколько версий смерти В. Г. Кривицкого: а) убит агентами НКВД, б) покончил жизнь самоубийством, о чем свидетельствовали три оставленные им предсмертные записки (жене и сыну, адвокату Валдману и своей приятельнице, американской писательнице Сюзанне Лафолетт). Официальное следствие пришло к заключению, что Кривицкий покончил жизнь самоубийством в состоянии психической неуравновешенности. Большинство же западных исследователей истории советских спецслужб приходят к заключению, что Кривицкий был убит агентами НКВД, либо был принужден ими к самоубийству. Советская внешняя разведка вела на Кривицкого оперативное дело «Враг», которое было прекращено в связи с тем, что Кривицкий по оперативным сообщениям из США «покончил жизнь самоубийством».