Елена Калашникова - Траектория судьбы

Вечером, после смены, я подошел к Богданову. Недавний солдат, он еще не снял гимнастерки, на которой заметно выделялись следы от погон, был сухощав, подтянут и строг. Мы познакомились. Я поинтересовался, над чем он работает и предложил войти в состав нашей группы.

– А кто еще из рабочих нашего цеха будет входить в группу? – поинтересовался Богданов.

– Бухарин, Габдрахманов, Бердышев… – начал я перечислять. – Ты, наверное, их хорошо знаешь.

– Еще бы не знать! – Лицо молодого рабочего озарилось улыбкой. – До службы в армии у каждого из них понемногу учился работе с металлом. Одно слово – мастера!

– Ну, так что же ты ответишь на мое предложение?

– Согласен, конечно!

Более трех десятков лет с той поры мы трудились рядом с Евгением Васильевичем Богдановым. За это время он был удостоен нескольких орденов, в том числе и высшей награды – ордена Ленина. Специалист-виртуоз, мастер золотые руки – так его называют.

А в ту пору начались работы по унификации, и я поручил Богданову изготовить спусковой крючок для ручного пулемета, разрабатываемого параллельно с модернизацией автомата. Некоторые детали мы тогда делали не по чертежам, а по эскизам, сразу воплощая в металл.

И вот через некоторое время Богданов принес мне готовую деталь. Выполнена она была способом чеканки, доведена по форме до совершенства. Чувствовалось, слесарь вложил в ее изготовление не только все свое умение, но и частицу души. Как принято говорить в таких случаях: тут нельзя было ни прибавить, ни убавить. Повторю, что деталь делалась по эскизу, где все размеры давались приблизительно.

По правилам, для того, чтобы изготовить деталь, сначала надо было сделать штамп. Мы же очень часто брали просто примитивную поковку и чеканили деталь. Тут, конечно, необходимо быть терпеливым. Подобным искусством мог овладеть только редкостный мастер. Бухарину, Габдрахманову и Богданову это было по плечу, потому что они всегда очень продуманно подходили к любой работе, не пасовали перед трудностями.

И что удивительно – работа у нас всегда шла быстрее, чем на других участках. Мы успевали, разрабатывая свои основные опытно-конструкторские темы, принимать участие и в ряде конкурсов, объявленных Главным артиллерийским управлением. В одном из писем начальник отдела ГАУ инженер-полковник И. П. Попков прислал положение о конкурсе на разработку станков для механической чистки каналов стволов стрелкового оружия. Вроде бы и несложное дело – чистка канала ствола. Однако не все нами, конструкторами, было в этом вопросе продумано до конца, чтобы максимально упростить, облегчить и сократить по времени саму операцию.

Пришлось в орбиту конкурса на заводе включить ведущих конструкторов, изобретателей и рационализаторов из опытного цеха, из других подразделений. Одновременно мы провели работу по увеличению срока службы шомпола. Приспособление нехитрое, но оказалось, что и недолговечное. Из войск шли нарекания: шомполы часто ломаются.

Обычные конструкторские будни. Они сотканы из решения десятков различных проблем, связанных с разработкой оружия или его доводкой. Ведь процессу совершенствования предела нет, да и не может быть. К тому же, невозможно заранее все предвидеть.

Словом, случалось всякое. Особенно при доводке АК-47 в 1951–1954 годах. Вот и приходилось мне сновать челноком: из своей рабочей комнаты – в тир, к испытателям, от них – к отладчикам, в опытный цех, оттуда – на сборку и вновь – в тир. Часто сам вставал за верстак, ночей не спал, размышляя, как довести до требуемых форм и размеров ту или иную деталь.

К тому же, военная приемка, в лице старшего военпреда Степана Яковлевича Сухицкого и его подчиненного Леонида Семеновича Войнаровского, не давала нам покоя, если в очередной партии обнаруживали на испытаниях ту или иную задержку.

Строга военная приемка, но самый строгий судья для конструктора – он сам. Вот и мучаешься, переживаешь, ищешь то варианты улучшения образца, то пути совершенствования технологии производства. Надо самому во всем разобраться.

В одной из партий автоматов произошли задержки из-за неподачи патронов, в другой – из-за утыкания пули, в третьей – из-за неэкстракции гильзы…

А тут, вдруг еще одна проблема: необходимо что-то делать с деревянными деталями автомата – прикладом, цевьем, накладкой, рукояткой… Вроде и хорошо они отделаны, материал – натуральная береза – позволяет фрезеровать и полировать детали, наносить не один слой лакировки. Получалось и удобно, и красиво, но, очевидно, в ущерб надежности. Стали поступать сигналы из воинских частей о том, что часто колется приклад, а цевье и накладка потрескались.

Узнав об этой проблеме, все члены нашего небольшого творческого коллектива собрались у меня в кабинете.

– То, что березу как материал следует исключить из конструкции автомата, тут сомнений быть не может, – старший инженер-конструктор нашей группы В. В. Крупин высказывал свое мнение, как всегда, горячо, напористо.

– А что, если нам попробовать сделать приклад из фанерной плиты? Она, по-видимому, будет и для обработки легче, – предложил слесарь-механик П. Н. Бухарин, державший в свое время в руках приклады токаревской винтовки, дегтяревского пулемета, симоновского карабина, шпагинского пистолета-пулемета.

Я слушал своих товарищей, помечая в блокноте все то, что предлагалось дельного, и думал о том, что надо бы поручить Володе Крупину решение этой проблемы в мое отсутствие. Сам же я должен завтра ехать в Москву на очередную сессию Верховного Совета, за время которой мне надо решить несколько важных вопросов. Это были наказы от избирателей сельских районов, выдвигавших меня в высший орган страны. И я должен донести их до некоторых министров, чтобы сдвинуть с мертвой точки обеспечение деревень, колхозов жизненно необходимой для них техникой.

Когда все предложения членов нашей группы были обобщены, я попросил Крупина:

– Владимир Васильевич, пока буду в Москве на сессии, обмозгуй наши замыслы с технологами, с производственниками. После моего возвращения продолжим наш разговор и разработаем конкретные практические меры с учетом их замечаний и предложений. Договорились?

Приехав на очередную сессию Верховного Совета СССР, я сразу же вышел на министра сельского хозяйства. Крайне требовалась его помощь в решении целого ряда вопросов. На селе надо было строить, а строительных материалов не давали, не хватало техники. Никуда не денешься от реалий жизни тех лет: депутат высшего органа страны, пользуясь своим мандатом, чаще всего был просто «выбивалой», просителем, который мог выйти на министерский уровень. Признаюсь, в министра я тогда вцепился как клещ и не отпустил его, пока не получил документальных гарантий в том, что депутатские наказы начнут выполняться, не откладываясь в долгий ящик.