Федор Ушаков - Святое русское воинство

Подписали:

Рапорт ваш от 23-го числа апреля я получил. Крайне сожалею, что разбойники на не значущих ничего четырех лодках допущены грабить суда Ионических островов. Благоволите от правительства приказать в самой скорости вооружить полугалерку, в ведомстве вашем при острове Занте находящуюся, снабдить ее всеми надлежностями, определить на оную от правительства ж отборных храбрых людей и исправного командира и послать оную для поиску тех разбойников.

Предписываю, чтобы оная полугалерка соединилась с двумя полугалерками же, в островах Кефалонии и Св. Мавры находящимися, и чтобы они непременно старались сыскать оных разбойников, перехватать и забрать в плен сильною рукою, ибо те разбойники уповательно на своих судах пушек к обороне не имеют, а полугалерки наши каждая имеет на себе пушки и удобно сие выполнить могут и тем доставить спокойствие островам. По исполнении сего благоволите ко мне отрапортовать.

Сожалею также, что правительство островов сделало упущение по своему долгу и президенции не старались о заготовлении благовременно провиантов, для всего общества потребных к продовольствию на всякое время. Дайте им знать об оном от меня и советуйте, чтобы все средства употребили чрез подряд или другие способы, иметь как наискорее провиант для обывателей острова Занте и содержать их по сей части в спокойствии.

Милостивый государь мой, Василий Степанович.

В рассуждении нового плана правления островов и отмены прежнего за объявлением вашего превосходительства ко мне тремя словами на все мои письма, не объясняюсь я вновь о предвидимостях наисправедливейших и неизбежных худых последствиях, после сего какие бы меры старательностей я не предпринял бы, будут они тщетны. По сие время на установление в островах согласия, благоденствия, тишины и порядка всевозможные с моей стороны труды и способы употреблены.

По возвращении моем в Корфу послан был от меня вторично в острова флота господин капитан-лейтенант и кавалер Тизенгаузен с подробным от меня наставлением поправить все то, в чем, по сведению и видимостям, казался еще недостаток оь установлении порядка в правлениях, тишины и спокойствия; не можно довольно похвалить, сколь достаточно успел он выполнением с наивеличайшей усердной ревностию, ничего больше я не получал от всюдова, как похвалу и беспредельную благодарность, все были довольны, так что ежедневно повторяли к нам свою признательность.

Письмо вашего превосходительства, посланное к вице-президенту Сената Феотоки с тем объяснением, чтобы все вновь учрежденное с прошлого декабря отменить и не исполнять, опрокинуло все наши труды и старательности об общем спокойствии.

Этот лукавый и хитрый старик, однако, неразумный, при моей здесь бытности, даже не сказав мне ни слова, по всем островам циркулярно опубликовал оное письмо ваше и с некоторым прибавлением от себя нанес помешательство в последнем уже окончании дел господину Тизенгаузену, огорчил его чрезвычайно так, что господин Тизенгаузен с великой чувствительностью жаловался ко мне на его поступки, почувствовал себя больным и беспрестанно письмами своими просит позволения возвратиться ко флоту; все это хотел я поправить, но и затем просьба его повторяется о том же, и напоследок позволил я ему быть сюда.

В островах разнесшийся слух, чрез депутатов из Константинополя получаемый, о новом установлении правления и о других последствиях тревожит весь народ беспредельно, предвидимые из того следствия отвратить трудно, кроме как силою войск, но и то будет тщетно, всегда войски наши в островах быть не могут; острова сии предвижу я пропащими, народ по единоверию с нами, приверженный к России, даже никакой строгостью отделить от сей нации его невозможно, был уже здесь пример во время моего отсутствия (обыватели имеют от себя в Константинополе определенных [людей], которые обо всем их уведомляют, получа от них известие о переменах делающихся, о том, что некоторые места отданы будут туркам, пришли в отчаянность, взбунтовались, и вдруг вошли в город более пяти тысяч человек, тот же час хотели истребить турок и домы депутатов, а особо Каподистрии дом хотели разметать по камню, не слушали ни о чем никого: но как находился здесь генерал-лейтенант и кавалер Бороздин с войсками, он один мог унять их, употребя поступок с доброй манерою, и искусством отвратил все худые последствия и выслал народ из города, успокоя их, сказав, что все это неправда).

Господин Тизенгаузен пишет ко мне с Чефалонии, теперь тоже и важнее еще сделать предприемлют, и весь народ с великим роптанием сбираются партиями, и он не имеет столько сил и возможности сей отважный и предприимчивый больше других островов народ удержать от худого последствия, просит моего наставления, что ему делать; я писал к нему, всеми возможностями стараться все худости отвращать и удерживать народ в спокойствии и отнюдь не допустить ни до какой дерзкости, но он от чувствительностей, сделавших его больным, как выше означено, просит оттоль увольнения.

Получа письмо вашего превосходительства с объяснением трех слов, чтобы Бога ради кончить, не желал я ничего более писать и распространяться объяснениями, хотел сказать только то, что перемена прежнего, новый план и прочее, с тем последующее, повергает сии несчастные острова в вечное несчастие и совершенную гибель, к отвращению которых я, с моей стороны, никаких средств не имею, вашему превосходительству [о том] представляю. С письма и с рапорта, присланных ко мне от капитан-лейтенанта Тизенгаузена, также копии при сем прилагаю.

Прошу вас по меньшей мере писать в Сенат, [чтобы] все то, что мною и посланным от меня в острова установлено и приведено в порядок, оставить ненарушимо, может быть, хотя несколько времени сие поддержит людей в спокойствии, но, когда новый план будет получен, совсем не знаю, что произойтить тут может; я, как и прежде к вам писал, по необходимости должен оставить судьбе и начальству здешнему, как они хотят; прежде нами утвержденное вновь мне опорочивать невозможно, и по справедливости в том никто ко мне вероятности иметь не будет.

Капитан-лейтенанту Тизенгаузену приказано было от меня ехать в Цериго и там сделать таковые же учреждения, восстановить тишину и порядок, и спокойствие, но вышеобъясненные обстоятельства сию посылку остановили, в каком теперь состоянии сей несчастный остров, изволите усмотреть из приложенной копии с рапортов господина Тизенгаузена и поручика Диаманти; ежели бы я и посланный от меня в острова господин Тизенгаузен и в сих островах устройствами не водворили тишину и спокойствие, и с ними то же бы было, Цериго зависит от учреждения нашего.