Федор Ушаков - Святое русское воинство

Я требую, чтобы вы, милостивый государь мой, по существующей между нациями дружбе исполнили сие непременно и рапортовали бы от себя к Блистательной Порте Оттоманской, а я о том же отнесусь жалобою моею представлением чрез полномочного российского министра, в Константинополе находящегося. В надежде удовлетворения вашего по моему требованию с наивсегдашнею моею дружбою имею честь быть.

Милостивый государь мой, Василий Степанович. Депутаты из Парги беспрестанно наносят разные просьбы и жалобы, сколько я не удаляюсь, но они со слезами своими от ног не отходят. Какие письма сейчас ко мне подали, все оные во оригинале при сем препровождаю.

Из одних сих писем не можно почесть утвердительным намерения Али-паши, но, ежели оно произведено будет в действо, настоит опасность в том; его императорскому величеству, Блистательной Порте и вам известно, что в Парге на крепости подняты флаги российский императорский и Порты Блистательной и что оные остаются там до решимости государей императоров и тогда спущены будут, когда какое решение последует.

Народ Парги, так сказать, обожая флот российский, как я уже к вам писал, ни за что не согласится добровольно его спустить; в противном случае даже смерть предпочитают. Что с сим отчаянным народом теперь делать, пока не последует настоящая конфирмация и решимость государей императоров. Опасаюсь я, ежели Али-паша ими овладеет отважной дерзкостию, чтобы не нанес бесчестия флагу и не произошли бы неприятные последствия.

Предупреждая вас, милостивый государь, прошу объясниться с Блистательною Портою, чтобы никто прежде высочайшей конфирмации никаких беспокойств сему месту не наносили, а ежели же Али-паша по ослушности Блистательной Порты начнет неприязненные действия, не будет ли надобности с нашей стороны, сколько можно его в том удержать и отвращать или что и обо флаге российском ваше превосходительство предполагать соизволите, то наперед я предвижу, что прежде конфирмации и высочайшего повеления спустить его нельзя, да и обыватели не допустят, ибо они на поднятие его в Парге с начала прибытия соединенных эскадр позволение от меня и от Кадыр-бея общее получили, и тогда оба флаги вместе ими подняты на крепости, в таковом нежном [187]деле ожидаю вашего ответа, как что исполнять следует. В каковой надежде с наивсегдашним моим почтением и совершенною преданностию имею честь быть.

Вашего императорского величества полномочный министр и кавалер Томара, в Константинополе пребывающий, сообщением своим от 12 апреля меня уведомил об известиях, полученных им из лагеря верховного визиря от надворного советника Франкиния, что, по объявлении Клеберу определения Лондонского двора не выпускать французов из Египта, начаты там были вновь военные действия. Сражения хотя не было, но последовавшая между турецкими аванпостами и французами перепалка привела всю турецкую армию в такое смятение, что она, ограбя собственный свой лагерь, обратилась в бегство, и сам верховный визирь с остатками войск своих принужден был отступить к Газе.

Сколь неудача сия для Порты ни прискорбна, не теряет она, однако ж, надежды силою возвратить себе Египет, ибо Каир, за исключением крепости, занят уже турками, а равно и Дамиад, возвращенный вследствие капитуляции. Таковыми обстоятельствами отправление французов из Египта во Францию пресеклось, посему, а также и для того, что на эскадре вице-адмирала Карцова морского провианта остается малое количество, от 1-го числа мая послал я повеления к вице-адмиралам Пустошкину и Карцову с эскадрами возвратиться в соединение в Корфу, тож и фрегаты из Неаполя и из Анконы ожидаются.

От 23 апреля от него ж, г[осподи]на полномочного министра Томары, получил я вторичное сообщение, в котором означено: «За получением на сих днях двоих из Лондона эстафетов посол англинский сообщил Порте, что двор его, не апробуя капитуляции, с Клебером заключенной, и поведения в сем деле командора Смита, ни от кого и никогда к тому не уполномоченного, соглашается, однако ж, на исполнение той капитуляции упразднением Египта и возвратом французов восвояси, для обеспечения коих на пути поручено послу англинскому снабдить все плывущие из Египта с войсками французскими суда надлежащими паспортами, которые вместо англинских эскортов служить будут.

Последствием сего определения Лондонского двора должно почитать примирение верховного визиря с Клебером, бесспорное упразднение Египта и таковой же возврат французов восвояси, на собственных своих и нанятых от Порты разных нациях транспортах в провожании военных турецких кораблей, а, может быть, и самого капитан-паши, отсюда уже отправляющегося с эскадрою к Египту».

Корабли ескадры, мне вверенной, находящиеся при Корфу, исправляются починками, провианта от Блистательной Порты сюда еще не доставлено, кроме по малому числу привозятся сухари, а прочие провизии вскорости ожидаются, но, по осведомлению моему, в Морее для перевозу провианта судов готовых не состоит и по посланным повелениям ожидаются из островов; тож разных припасов, материалов и особо такелажа ожидаю привозу из черноморских портов; по приуготовлении же эскадры всеми потребностьми и по соединении с прочими со всевозможной прилежностью старание иметь буду выполнять высочайшие повеления вашего императорского величества сообразно обстоятельствам все и как только что возможно.

По последним известиям об Мальте значилось: после взятия англичанами в плен французского корабля «Гелионтельма», вышедшего из Мальты с тем, чтобы пройтить в Тулон для отвозу нескольких приверженных к французам мальтийцев и довольного количества разных вещей и чтобы оттоль возвратиться в Мальту, нагрузясь провиантом. Французы в Мальте в крепостях находятся весьма утесненными, но держались еще упорно, ныне же с давнего времени известия оттоль не имею. О чем сим всеподданнейше доношу.

Известно почтеннейшему Сенату и всему обществу островов Ионических, что, по освобождении их от общих неприятелей – зловредных французов, все наивозможные способы с моей стороны употреблены учредить во оных островах присутственные места, восстановить в них порядок и правосудие, примирить всякую несогласность, распри и беспокойствия, и тем водворить тишину и благоденствие народа.