Валерий Шамбаров - Агенты Берии в руководстве гестапо

А когда спохватились, ринулись в погоню — его уже и след простыл. Бегали, искали — вроде далеко уйти он не мог. Скоблин как в воду канул! Что было совершенно не трудно. Квартира этажом выше принадлежала бывшему промышленнику С. Н. Третьякову, который тоже являлся советским агентом. Скоблин у него пересидел суету, и поминай как звали… Как установила полиция, этой ночью Скоблина видели еще дважды. В 4 часа утра с ним разговаривал сторож гаража, где работал муж его сестры. Не застав родственника, он ушел. А в 4.15 в Нейи разбудил жену одного офицера и занял у нее 200 франков «до завтра» под предлогом потери бумажника. И пропал уже окончательно.

При обыске в доме Скоблина и его супруги было найдено вполне достаточно доказательств для ареста Плевицкой по обвинению в шпионаже — в частности, ключом для шифров служила у них семейная Библия. От НКВД в похищении, по-видимому, участвовали Арнольд и Лидия Грозовские, он — работавший под легальной «крышей» посольства, она — числившаяся секретарем торгпредства. Грозовский сразу после операции выехал в Москву. А его жена оказалась замешанной еще в одной акции, убийстве в Швейцарии невозвращенца Рейсса. Дипломатическим иммунитетом она не обладала и была арестована. У полиции имелись в ее отношении подозрения и по делу Миллера. Но ее выпустили под залог, запретив до окончания следствия покидать Париж. Да только подчиняться этому запрету она не стала. В один прекрасный день выехала в автомобиле прогуляться по городу, добралась до пустынного шоссе и дала газ, а мощный двигатель позволил ей оторваться от сопровождающей полицейской машины и скрыться…

Собственно, доказательств для дипломатического скандала у французских властей хватало. Но Советский Союз все еще рассматривался как потенциальный союзник против Гитлера, и все спустили на тормозах. Трагедия Миллера разве что спасла жизнь невозвращенцу Бармину и отсрочила убийство невозвращенца Кривицкого. Как раз в это время готовились операции по их устранению, но после похищения генерала в МИД Франции был вызван советский поверенный в делах Гиршфельд, и ему неофициально намекнули, что общественность возмущена, и если на французской территории чекистам вздумается повторять такие вещи, это приведет к разрыву дипломатических отношений. А дело о похищении Миллера свели к персональной вине Скоблина и Плевицкой, которой и пришлось отдуваться за все. Суд, открывшийся 5 декабря 1938 г., полностью доказал вину певицы во многих преступлениях, в том числе и соучастие в похищении Кутепова и Миллера. Она получила 20 лет каторги и вскоре умерла в тюрьме.

Для эмигрантских исследователей так и осталось загадкой, зачем же чекистам понадобилось тратить колоссальные силы и средства на попытку захвата 65-летнего Деникина и захват 70-летнего Миллера, уже не представлявших реальной угрозы для советской власти? Ответ на этот вопрос напрямую связан с делом Тухачевского. Поскольку в прошлой операции Гитлер сделал выбор, предупредив Сталина, был сделан вывод о возможности контактов. И чтобы повлиять на позицию фюрера, более определенно нацелить ее к удару на запад, а не на восток, советские спецслужбы решили сделать нацистским коллегам «подарок» — превратить в прогерманскую «пятую колонну» во Франции русскую эмиграцию (заодно и нашпигованную собственной агентурой). Но этому мешали, во-первых, позиция Миллера, хоть и прибалтийского немца, но горячего патриота России, а во-вторых, антифашистская деятельность Деникина, который как раз в это время в лекциях и брошюрах активно предостерегал русских изгнанников от сотрудничества с нацистами.

Но этот план удался лишь отчасти. Как и рассчитывалось, председателем РОВС вместо Миллера стал прогермански ориентированный генерал Ф. Ф. Абрамов, однако вскоре он вынужден был покинуть этот пост из-за крупного скандала — агентом НКВД оказался его сын. А потом РОВС окончательно распался. Впрочем, если бы даже этого не произошло, проект все равно был нереальным, так как сам эмигрантский контингент совершенно не годился для подрывной и террористической работы — насколько никудышными конспираторами и подпольщиками являлись белогвардейцы, нетрудно понять из всего изложенного выше.

О Скоблине имелись сведения, что он пробрался в Испанию, где шла гражданская война, и объявился в расположении республиканцев. Где и сообщил о себе действовавшим там советским чекистам, понадеявшись на их покровительство и новое применение своим талантам. Но его предпочли сразу же ликвидировать как фигуру уже не нужную и способную скомпрометировать русскую разведку. Правда, нельзя исключать и версию, что он попытался найти убежище у других своих хозяев — немецких. И с тем же конечным результатом. Во всяком случае, известно, что сразу после германской оккупации Парижа гестапо арестовало и расстреляло С. Н. Третьякова, работавшего в контакте со Скоблиным.

Портрет Мюллера в описываемое время приводит Шелленберг: он был «сухим и скупым на слова, которые он произносил к тому же с сильным баварским акцентом», низкорослый, приземистый, «с угловатым крестьянским черепом, узкими, крепко сжатыми губами и насквозь пронизывающими карими глазами, которые почти всегда были полуприкрыты постоянно мигающими веками… особенно неприятно подействовал на меня вид его массивных широких рук с толстыми узловатыми пальцами».

Вообще же в отношении видных деятелей Третьего рейха можно отметить парадокс. Все они, как водится, старательно прятали свои личные грехи. Пытались творить их подальше от людских глаз, скрытничали, обзаводились для этого загородными виллами и другими убежищами. Тем не менее, о них известно все. Правда всплывала через слежку друг за другом, через секретные досье, копившиеся в СД и гестапо. Поэтому мы знаем, что Геринг прочно сидел на наркотиках, Лей был алкоголиком, Геббельс в своем поместье одну за другой «приходовал» киноактрис, за что получил прозвище «бабельсбергского бычка», что Функ был гомосексуалистом, а Тербовен, став наместником Норвегии, устраивал пьяные оргии, во время которых его секретарши ездили на велосипедах по залу, попутно освобождаясь от обмундирования…

А вот Мюллер был всегда на виду. Никогда не прягался — почти постоянно на людях. Но о его личной жизни, слабостях, пристрастиях не известно ничегошеньки! Хотя и за ним тщательно наблюдали враги и конкуренты. Этого аспекта никогда не упускал Гейдрих, потом добавился Шелленберг, подслеживал за шефом Майзингер. И — ничего. Все, что мы знаем, не выходило за рамки приличий обычного «среднего» немца. Выпить он любил, но головы при этом не терял и алкоголиком не был. Предпочитал простую водку. Курил дешевые сигареты, иногда баловал себя сигарами, тоже самых дешевых сортов. Оставался старым холостяком. Но не был ни импотентом, ни гомосексуалистом — такое его крестьянской натуре вообще претило. Когда Гейдрих во время «оттягиваний» по злачным местам брал его в качестве компаньона, бывало, что и Мюллер развлекался с кем-нибудь из дамочек. Однако каких-либо постоянных приятельниц он не имел.