Олег Черенин - Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

Настоящими «жемчужинами» агентурного аппарата Незбжицкого в конце 1930-х годов были сам Виктор Богомолец и его помощник Степан Васильев. Все трое знали друг друга по совместной работе в рамках проводимых с английской разведкой с конца 1920-х до 1934 года операций «Barnaba» и «Pielgrzym». Но после скандального провала, вызванного вербовочным выходом на Богомольца советских разведчиков и разоблачением как агента ИНО одного из его ближайших помощников Бориса Лаго, МИ-6 была вынуждена резко снизить свою активность в Восточной Европе, ликвидировав часть своих разведывательных аппаратов [287] Соцков Л. Указ. соч. .

Васильев после отставки Богомольца еще некоторое время продолжал работать на английскую разведку, но также был вынужден уйти от англичан, перебравшись в Румынию. Но «жемчужиной» реферата «Восток» Васильев стал уже после того, как, выехав из Бухареста, осел в Вене. Связь с ним подчиненный Незбжицкому капитан Вацлав Залесский восстановил уже в австрийской столице. Со слов Васильева полякам стало известно, что он уже некоторое время работает на германскую разведку, в интересах которой разрабатывает свои чехословацкие источники.

Проведя в сентябре 1938 года первую после временного расставания встречу с Васильевым, Незбжицкий в своем отчете начальнику Главного штаба генералу Вацлаву Стахевичу докладывал, что оценить качество сведений агента «Минина» (?!) (Васильева) он не может, так как информация по затронутым вопросам в польском МИДе отсутствует. Поэтому он (Незбжицкий) не исключает возможность инспирации или дезинформации [288] Ulatowski Ł. Op. cit. S. 19. Васильев в 1920–1930-е годы активно работал в качестве помощника резидента МИ-6 Гибсона. В годы войны работал на Абвер на Восточном фронте. Арестован органами СМЕРШ. .

Мы подошли к очередной загадке в истории польской и советской разведок. И с позиций сегодняшнего дня эта загадка также пока неразрешима. Продолжая отчитываться о работе с агентом «Мининым», Незбжицкий указывает, что получаемые от его источника в Вене документы чехословацкого МИД высоко оцениваются начальником Восточного отдела польского внешнеполитического ведомства Тадеушем Кобылянским, который заинтересован в получении по этому каналу аналогичных материалов в дальнейшем. О деятельности Кобылянского в качестве агента советской разведки мы будем говорить ниже [289] Ibid. .

Польский исследователь Лукаш Улатовский считает, что, возможно, интерес Кобылянского к информации Васильева был вызван желанием руководства ИНО ГУГБ перепроверить информацию другого советского источника в аппарате МИД Чехословакии.

Сам же Богомолец, уволенный из английской разведки в 1934 году, оставил в запасе несколько источников, информация которых некоторое время высоко котировалась во 2-м отделе. Один из них, располагавшийся в Брюсселе, в ее оценках имел буквально «сказочные» возможности, включая выходы на представителей советского руководства [290] Ibid. S. 20. .

Важные указания на хорошую осведомленность Богомольца о процессах, происходивших в высших партийных и внешнеполитических кругах СССР, содержатся в некоторых документах французской разведки, относящихся к маю 1939 года.

В частности, в агентурном сообщении от 4 мая, посвященном причинам отставки наркома иностранных дел СССР Литвинова и обстоятельствам, с ней связанным, читаем:

«Отставка Литвинова не вызвала большого удивления в кругах, близких к советскому полпредству в Париже, хотя сам факт, что эта отставка произошла в момент напряженнейших англо-советских переговоров, несколько поразил советских дипломатов-техников, ожидавших, что Сталин выберет другой момент, чтобы удалить Литвинова.

Окончательный и непоправимый удар положению Литвинова в Москве нанесло Мюнхенское соглашение и протоколы о ненападении и консультации, подписанные Чемберленом в Мюнхене и Бонне в Париже (так в тексте. — Авт. ) с 3-м Рейхом. ИНО ГУГОБЕЗА (ИНО ГУГБ. — Авт .), продолжающее питать Политбюро информацией, так же как и Разведупр, наравне с нормальными советскими дипломатическими органами, сообщило через свою агентуру в Женеве, что Мюнхенское соглашение сопровождалось якобы “джентльменским соглашением” между Гитлером и Чемберленом, согласно которому Германия обязывалась прекратить свои территориальные захваты в Центральной Европе присоединением Судетов, а Лондон давал ей за себя и за Париж гарантию свободы рук на востоке Европы в отношении ее возможных планов, направленных против СССР.

Это сообщение ИНО ГУГОБЕЗА (Разведупр прислал вскоре аналогичное сообщение) вызвало особое заседание Политбюро (Литвинов на нем не присутствовал, ибо он находился в то время в Западной Европе, застряв в Швейцарии во время сессии Лиги Наций). На этом заседании Сталин резко и определенно заявил, что “вся информация нашего НКИД была попросту дезинформацией” и что “надо сменить головку этого органа, не оправдавшего наших надежд”…

По возвращении в Москву Литвинов был вызван лично к Сталину (в докладе на Политбюро ему отказали), у которого он пробыл два часа. При этом свидании никто не присутствовал. Однако в кругах, близких к Литвинову в НКИД СССР, говорилось затем, что Литвинов вышел из кабинета Сталина буквально РАЗДАВЛЕННЫМ, что Сталин разговаривал с ним чрезвычайно грубо и что Литвинов ТУТ ЖЕ подписал свое прошение об отставке, на что Сталин заявил ему, что в принципе его отставка принимается, но что Политбюро объявит об этой отставке, когда сочтет МОМЕНТ подходящим.

Сталин считал, что отставка Литвинова, объявленная в подходящий момент, может представить собой настолько важный КОЗЫРЬ в дипломатической игре СССР с западными державами, что нет никакой надобности обесценить ее значение преждевременным формальным оглашением…» [291] Не оправдавший надежд. К отставке М. М. Литвинова в 1939 г. // Родина, № 10, октябрь 1993 г. С. 51. .

Вместе с тем, следует сделать важное пояснение, касающееся качества передаваемой по каналам Богомольца информации. Дело в том, что некоторые его источники, и во время его работы на МИ-6, и за время сотрудничества с польской, румынской и французской разведками, одновременно являлись агентами советских органов безопасности. Например, агенты «Тамарин», «Консул», Вишневский и другие сразу же доложили своим советским руководителям о выходе Богомольца на контакт с ними после начала его работы в интересах названных разведок. Так что наверняка значительная часть сведений, получаемых поляками, была изначально инспирирована советскими спецслужбами в целях дезинформации [292] Соцков Л . Указ. соч. С. 212–213. .

Содержащаяся же в приведенном агентурном сообщении Богомольца информация не имеет явных признаков дезинформации. Напротив, подавляющее большинство изложенных в нем фактов находит свое подтверждение в других источниках. Кроме того, упоминание в тексте агентурного сообщения сведений о мотивах использования «козыря в дипломатической игре», предвосхищавшего резкую смену курса СССР на установление с Германией союзнических отношений, версию о советской дезинформации отметает. Советская разведка вряд ли пошла бы на раскрытие перед французами столь важного для них указателя на возможную смену политического вектора.