Олег Черенин - Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

Оценивая результаты работы за 1934 год, начальник отдельного реферата «Россия» майор Адам Пжибыльский также был вынужден констатировать, что, с точки зрения полноты, в поступаемых из реферата «Восток» материалах имеются серьезные пробелы. Несмотря на принимаемые меры по активизации разведывательной работы в Советском Союзе, многие вопросы, включая вопросы организации, дислокации, боевой подготовки Красной армии, в получаемых рефератом «Россия» материалах отражения не нашли.

Преемник Пжибыльского на должности начальника реферата майор Станислав Щековский через год также был вынужден отметить: «Материал в отчетный период был почти целиком основан на непосредственном наблюдении, а документальные данные были редким явлением и имели относительную ценность. Основной их недостаток — случайный характер их появления».

Вместе с тем со второй половины 1935 года наметилась определенная положительная динамика в качестве получаемой информации. Щековский отметил, что был получен ряд очень ценных документальных материалов, исходящих из агентурных источников в СССР.

Польский Главный штаб в целом и 2-й его отдел в частности уделяли большое внимание налаживанию партнерских отношений со своими союзниками в противостоянии с основными потенциальными противниками — Германией и СССР. В этом процессе Незбжицкий играл не последнюю роль. Он активно участвовал в различного рода мероприятиях, проводимых в рамках двусторонних контактов. Основной формой такого сотрудничества были ежегодные плановые конференции, на которых происходил обмен разведывательной информацией и обсуждение текущих проблем, актуальных для деятельности взаимодействующих разведок.

Этот в целом благоприятный период сотрудничества был завершен к 1934 году, что было вызвано произошедшими изменениями в приоритетах внешней политики Польши. На рабочем совещании в реферате «Восток» Незбжицкий в своем выступлении так объяснял причину замораживания контактов с иностранными разведками. Он считал, что общей тенденцией в международной политике, включая внешнюю политику Польши, является стремление к самоизоляции в противодействии чужому влиянию. А разведка, как часть государственного механизма, вынуждена приспосабливаться к этим условиям. Она не может действовать самостоятельно, вне связи с проводимой МИД политикой «равновесия», что не предполагает чересчур тесных контактов с рядом европейских государств и их отдельных институтов. Таким образом, с указанного периода в деятельности польской разведки наметился и был реализован тезис, применимый и ко всей внешней политике санационной Польши, — «самостоятельность в действиях как противовес «клиентальной» зависимости от воли и влияния других великих европейских держав».

Наиболее тесная и плодотворная, в плане эффективности, связь поддерживалась 2-м отделом Главного штаба с военной разведкой Эстонии. Вплоть до 1936–1937 годов ее «акции» в проведении разведывательной деятельности против Советского Союза среди европейских партнеров «котировались» весьма высоко. Особенно польскими экспертами отмечалось выгодное соотношение кадровых и материальных затрат, с одной стороны, и достигнутый эффект — с другой.

Эстонский 2-й отдел, пользуясь многими преимуществами своего географического положения и этнического многообразия, сумел на сопредельной территории Советского Союза создать хорошо действующую агентурную сеть. Это ставило эстонскую разведку в равнозначное положение по отношению к ее партнерам, включая 2-й отдел польского Главного штаба. Рабочие контакты двух разведок до 1934 года распространялись настолько далеко, что они даже проводили совместные операции не только на своей территории, но и взаимодействовали в рамках операции «Radames» на Ближнем Востоке. Незбжицкий с большим сожалением был вынужден притормаживать взаимовыгодное сотрудничество. После 1934 года контакты поддерживались нерегулярно, от случая к случаю [301] Ulatowski Ł. Op. cit. S. 28. .

В отличие от эстонской разведки, для польского 2-го отдела взаимодействие с латвийскими партнерами не было насыщено конкретным содержанием. Это объяснялось примерно равными условиями проведения разведывательной работы по Советскому Союзу.

Тесные контакты по линии разведок с финским Главным штабом изначально не предусматривались, так как руководство польской разведки справедливо полагало, что в условиях тесных отношений финнов с немцами вреда от них будет больше, чем пользы. Дело ограничивалось вялотекущим обменом информацией через расположенную в Хельсинки плацувку «S.3».

Кроме того, недоверие поляков к искренности финнов было также обусловлено их чересчур тесными связями с англичанами, сложившимися еще в бытность руководителем финской разведки майора Малмберга, мать которого была англичанкой, а сам он имел не только служебные, но и личные связи со многими представителями МИ-6 [302] Pepłoński A. Wywiad na ZSRR. S. 180. .

Последняя польско-финская конференция, прошедшая в мае-июне 1939 года, показала, что польская сторона добилась бóльших успехов в разведывательном изучении потенциала СССР и Красной армии. Последний начальник отдельного реферата «Россия» подполковник Ольгерд Гедроиц в своем отчете для генерала Вацлава Стахевича отметил : «Имеющиеся в распоряжении финской разведки сведения о Красной Армии, несмотря на их значительный объем, критическому анализу не подвергались. В знаниях об организации армии у финнов существуют серьезные пробелы… До сих пор на учете состоит ряд бывших территориальных частей, которые уже давно переформированы в соединения регулярной армии» [303] Ulatowski Ł. Ostatnia polsko-fińska konferencja ewidencyjna: Helsinki 30 maja — 1 czerwca 1939 roku — Notatka dla Pana Szefa Szt. Gł. URL: http:// www. Academia. Еdu / 4148771. S. 5 (дата обращения — 12.04.2013 г.). .

Польскую и румынскую разведки все 1920-е и в начале 1930-х годов связывали относительно близкие союзнические отношения. Но возлагаемым на такое сотрудничество надеждам поляков не суждено было сбыться в полном объеме. Они считали, что, несмотря на оказываемые румынами знаки внимания и декларируемое стремление улучшить взаимные отношения, румынская сторона вела себя по отношению к своим польским союзникам неискренне. После 1934 года, следуя общей тенденции, организационно оформленные отношения с румынской разведкой были прерваны. Со стороны 2-го отдела Главного штаба основной причиной такого решения была названа крайне низкая информационная отдача от румынских партнеров. Там считали, что румынская разведка на советском направлении была мало активна, а ее деятельность в целом находится в области разведки «дефензивной».