Николай Лузан - Между молотом и наковальней

Он затуманенным взглядом прошелся по бушующему от избытка эмоций людскому морю, вскинул вверх обе руки и благодарно воскликнул:

— Спасибо всем! Мы победили!

Толпа качнулась и откликнулась громовым «ура!». В сквере напротив из автоматов и пистолетов стали палить в воздух, а дальше начало твориться что-то невообразимое. Старики и молодые, кто на асфальте, а кто прямо на кузове безнадежно застрявшего ГАЗ-66, принялись лихо отплясывать лезгинку. На одном из балконов третьего этажа затянули песню, и ее тут же дружно подхватил целый хор. Возле сияющего Феликса Цикутании и его «газели» выстроилась очередь, он, похоже, вывез из подвалов все запасы превосходного домашнего вина и теперь щедрой рукой разливал по кружкам и стаканам.

Масик Дарсалия, Бесик Джинджолия и Адгур Бжания, охваченные всеобщим восторгом, с трудом втиснулись в старенькую двадцать девятую «Волгу» Дениса Читанавы. Продравшись сквозь ликующую толпу, они пристроились в хвост колонны из «жигулей», «москвичей» и подержанных иномарок, которая, ревя клаксонами и полыхая флагами в руках восторженных победителей, носилась по улицам Сухума. Эйфория победы, казалось, охватила весь город, такого количества счастливых лиц столица не видала с 30 сентября 1993 года. Наивные победители в эти счастливые мгновения своего торжества даже не предполагали, как мучительно долго им еще предстояло идти к ней, и тем более не знали, да и не могли знать, какова будет истинная ее цена.

Технократы, умницы, смелые и честные люди, они лишь смутно догадывались, что за силы им противостояли. Но ни умудренный жизнью Сергей Багапш, ни провидец Станислав Лакоба, ни холодный аналитик Александр Анкваб не могли даже вообразить мощь и цинизм той громадной машины, что спустя сутки обрушилась на них, чтобы, как асфальтовый каток, раскатать их судьбы вместе с судьбами тысяч граждан Абхазии, сделавших наперекор ей свой мужественный выбор.

Все это — беспардонная ложь, откровенное шельмование и прямые угрозы были впереди, а пока они веселились, как дети. В воздухе повсюду витал запах победы, и вездесущие журналисты, дежурившие всю ночь у штаба Сергея Багапша, после такой сенсационной новости сломя голову ринулась к избиркому.

Несмотря на то что шел десятый час, там царила странная, походившая на похоронную тишина. В Абхазии, как и повсюду на Кавказе, самые важные новости быстрее всего передаются по «беспроволочному телефону», и журналисты лишний раз смогли убедиться в этом на встрече с Сергеем Смыром. Председатель ЦИК явно чувствовал себя не в своей тарелке, и, похоже, только он один «не знал» результатов выборов. Победа Сергея Багапша для него оказалась «новостью». Вяло и путано он пытался убедить настырных журналистов в том, что ЦИК располагает данными только по нескольким округам, где Рауль Хаджимба набрал 52 %.

Но если у Сергея Смыра были нелады с математикой, то в штабе Рауля Хаджимбы считать умели, и когда подсчитали, то испытали настоящий шок. Тридцать с небольшим процентов хоронили все надежды и будущие честолюбивые планы. Потрясенные таким сокрушительным поражением, члены избирательного штаба впали в прострацию. И без того неулыбчивый Рауль после возвращения со встречи в санатории МВО, где вдали от чужих глаз окопалась особая группа консультантов, и последовавшего затем телефонного разговора с Владиславом Ардзинбой выглядел мрачнее тени отца Гамлета. Ничего не сказав поникшим соратникам, он заперся в своем кабинете.

После такого сокрушительного нокаута, казалось, уже было невозможно подняться, но тренеры, готовившие его к бою, не спешили выбрасывать на ринг белое полотенце. Оправившись от потрясения, они перешли в контратаку на наивных и ничего не подозревавших счастливых победителей. К шестнадцати часам у обветшавшего здания республиканской филармонии, ставшего в последний месяц местом политических обрядов, колыхалась мрачная, наливавшаяся гневом тысячная толпа сторонников Рауля Хаджимбы. Чуть позже к остановке подъехал «Икарус» с жителями сел Варча и Арасадзых. В основном это были молодежь и женщины— вдовы, которым предстояло «зажечь» потухшую толпу. С их появлением все пришло в движение и в воздух понеслись гневные выкрики:

— Что творится?!

— Господь забрал у них разум! Они голосуют за грузин?!

— Гальский район выбирает нам президента?!

— Завтра мы все строем пойдем к Саакашвили!

Волна негодования снова всколыхнула толпу, выплеснулась в зал филармонии и растеклась по рядам. Царивший прохладный полумрак несколько остудил страсти. Постепенно шум стих и все взгляды устремились на ярко освещенную сцену и сиротливо стоявший стол, застеленный красным кумачом, который, видимо, должен был напомнить поникшим сторонникам Рауля Хаджимбы, что революция еще впереди.

Нетерпение публики нарастало, когда за левой кулисой возникло легкое движение и на сцене появился тот, в кого они фанатично верили и кому, кажется, готовы были отдать последнее, лишь бы не победили «отступники». Рауль Хаджимба, решительный и подтянутый, будто и не было позади бессонной ночи и этой убийственной для него цифры 32 %, что стыдливо замалчивал Сергей Смыр, стремительной походкой прошел к столу, вслед за ним потянулись руководители избирательного штаба. Он терпеливо ждал, когда телевизионщики настроят аппаратуру, и мужественно терпел яркий свет софитов. В эти минуты сотни растерянных и вопрошающих взглядов тянулись к нему, и в них читался один и тот же вопрос: Рауль, почему мы проиграли, почему?!

Они никак не могли поверить в то, что он, который последние два года, сжав зубы, тянул на себе весь воз государственных дел, оказался в числе проигравших. Он, который не сел на задние лапки перед этим бешеным псом Саакашвили, уступил им — этой «жалкой кучке обиженных и недовольных». Как вообще они, называющие себя абхазами, посмели отвергнуть его, получившего благословение самих Владислава Ардзинбы и Владимира Путина? Как они осмелились?! Как?! Кто они после этого?!

И эти вопросы поднимали в их душах глухую ненависть к ним — «изменившим и предавшим» Владислава и отказавшим в доверии его ученику Раулю. Ослепленные обидой, они не хотели замечать очевидного: страна давно уже проснулась и за последний месяц стала совершенно другой. Но им казалось, что с уходом Владислава Ардзинбы все рухнет и не сегодня, так завтра полчища грузин хлынут в Абхазию.

Эту неминуемую катастрофу мог предотвратить только он один — их неподкупный и несгибаемый Рауль.

Вначале тихо, а затем все громче из разных углов зала зазвучали ободряющие возгласы:

— Рауль, мы с тобой!

— Мы не отступим!

— Мы не отдадим грузинам Абхазию!..

Он еще несколько секунд держал паузу, заряжаясь их энергией, а потом заученным движением простер руку к залу и вспыхнувшим взглядом прошелся по лицам. Аудитория замерла, где-то в задних рядах и в левой ложе прозвучали истеричные женские всхлипы. Она жаждала услышать от него заверений в неизбежной победе и не обманулась в своих надеждах и ожиданиях.