Николай Лузан - «Загадка» СМЕРШа

Капитан не успел даже открыть рта. Бойцы повалили его и старшего лейтенанта на пол и прижали своими телами. В проеме двери мелькнуло пылающее, как станционный фонарь, лицо заместителя начальника станции. Он торжествующим взглядом смотрел на распластанных парашютистов-диверсантов. Последним в кабинет влетел старшина. Стреляный воробей, он сразу кинулся к вещмешкам. Его цепкие пальцы сноровисто развязали веревки, под ворохом белья блеснул металл — рация. Старшина ликовал.

— Мы свои. Я из Смерша, — просипел капитан.

Младший лейтенант растерялся. Начальник станции быстро сообразил, что к чему, наклонился к его уху и, ткнув в телефонную трубку, что-то прошептал. Офицер изменился в лице, остекленевшим взглядом прошелся по лежавшим на полу «диверсантам», радиостанции, телефону, нетвердой рукой подхватил болтавшуюся трубку, представился и потерянно залепетал.

Дежурный главка Смерша понял все с полуслова и потребовал передать трубку Северову. Бойцы ослабили хватку и, с любопытством поглядывая на загадочных «диверсантов», отступили к стене. Виктор с трудом поднялся, перед глазами все плыло, смахнул с подбородка кровь, перехватил трубку у потерявшего голову младшего лейтенанта и назвал пароль. Дежурный, догадавшийся, что произошло в кабинете начальника станции, хмыкнув, поинтересовался его самочувствием. Виктор сплюнул сгусток крови и непослушным языком с трудом произнес:

— Как положено, по-нашенски. Зубы по полу собираю.

Дежурный рассмеялся и распорядился находиться на станции и ждать оперативную группу Смерша. Виктор положил трубку на аппарат и, потирая саднившую от удара скулу, обернулся к младшему лейтенанту. Тот от смущения не знал, куда девать глаза, и что-то бормотал в свое оправдание. Первым нашелся начальник станции и, мягко подталкивая в спину бдительного офицера и его бойцов, выпроводил их из кабинета. Вслед за ними вьюном скользнул заместитель. Дорогу ему преградил Николай. Виктор поспешил встать между ними, а начальник станции, чтобы сгладить конфликт, предложил позавтракать.

Посрамленный заместитель, рассыпаясь перед Виктором и Николаем мелким бисером, принялся трясти свои запасы. На столе, как по волшебству, появились пузатый самовар, горка из кусков сахара-рафинада, краюха ржаного хлеба и пара запеченных в углях картофелин. Но на этом хлебосольство хозяев не закончилось. Начальник станции метнул на зама многозначительный взгляд, тот понял все без слов и исчез за дверью. Вернулся он со свертком, в нем находилась бутылка самогонки. Начальник станции разлил ее по кружкам и предложил тост: «За возвращение!». Виктор с Николаем охотно поддержали его. Самогон оказался крепким, их быстро повело, и начальник станции предложил им перейти в соседнюю комнату и вздремнуть. Через несколько минут Виктор и Николай спали крепким сном и не слышали ни трезвонившего за стеной телефона, ни грохота вагонных колес, ни голосов начальника станции и комендантов эшелонов.

Станция Егорьевская и десятки других в те последние июньские дни 43-го напоминали собой кипящий котел. До начала великого танкового сражения под Курском оставались считаные дни. Сотни эшелонов, подчиняясь совершенно секретным предписаниям Генштаба и наркома путей сообщения, совершали замысловатые маневры по густой железнодорожной паутине, чтобы завести в тупик гитлеровскую разведку. Она терялась в догадках, на каком участке фронта и какими силами русские нанесут удар.

Виктор и Николай не подозревали об этом и спали так, как спят только на войне. Два слова: «Ребята, подъем!» капитана из отдела Смерша по коломенскому гарнизону подняли их на ноги. Собрав вещи, они вышли во двор. Разбитной водитель трудяги «козлика» предупредительно вышел им навстречу, подхватил вещмешки, уложил в «собачник» и вопросительно посмотрел на капитана. Тот распорядился ехать в Москву.

На ближайших к станции улицах царил хаос из повозок и машин. С трудом продравшись через него, водитель выехал на шоссе, и там «козлик» показал, на что способен. Хлеставший в разгоряченные лица и надувавший пузырями гимнастерки ветер не спасал Виктора и Николая от полуденной жары. Солнце палило немилосердно. Раскаленная пыль столбом стояла над разбитой бомбежками, гусеницами танков и колесами машин дорогой. Она набивалась за ворот и обжигала кожу, скрипела на зубах, грязными солеными ручьями стекала по лицу. Виктор этого не замечал. Он жил мыслью, что живым вернулся домой и выполнил задание Центра — рядом находился кадровый сотрудник «Цеппелина».

Николай же пребывал в тревожном ожидании. Чем могла обернуться предстоящая встреча с грозной контрразведкой Смерш, ему оставалось только гадать. Нахохлившись, он колючим взглядом постреливал по сторонам. Вокруг все живо напоминало о недавних ожесточенных боях. Глубокие, словно рубцы на теле, противотанковые рвы терялись в знойном мареве. Обочины дорог были усеяны ржавой сыпью искореженной военной техники. Сиротливо смотревшие в небо иссеченные осколками трубы русских печей напоминали о том, что когда-то на их месте стояли деревни. Серая лента шоссе стремительно исчезала под колесами машины, вскоре показались пригороды Москвы.

Там, на Лубянке, в кабинете начальника 4-го отдела ГУКР Смерш НКО СССР полковника Георгия Утехинасобрались руководитель 2-го отделения капитан Андрей Окуневи старший оперуполномоченный Сергей Сафронов. Они с нетерпением ждали встречи с зафронтовым разведчиком Северовым и задавались вопросами: «Насколько ему можно доверять? С кем предстоит иметь дело — со своим или с перевербованным агентом гитлеровской спецслужбы?»

Полной неожиданностью для них стало то, что Северов вернулся не один. Тот, второй, являлся для них полной загадкой. Был ли он единомышленником Северова или ловкой подставой гитлеровской спецслужбы, затеявшей ответную оперативную комбинацию, — на этот принципиальный вопрос Утехину и его подчиненным предстояло найти ответ.

Окунев с Сафроновым ерзали на стульях, сверлили его вопросительными взглядами и с нетерпением ждали решения. Но Утехину пока нечего было им предложить. Он сам пребывал в полном неведении и терзался мыслями о напарнике Северова. Именно от него исходила главная угроза. Утехин снова и снова задавался вопросами: «Кто ты? Союзник или затаившийся враг? Если враг, то какую роль тебе отвели в немецкой разведке? Что тебя связывает с Северовым? Если ты враг, то как тебя нейтрализовать и при этом не сорвать игру с гитлеровцами?»

До встречи с Северовым и его напарником оставались считаные минуты. Контрразведчики напряженно искали решение этой головоломки. Окунев предположил, что в гитлеровской спецслужбе клюнули на Лещенко и посадили на хвост Северову опытного разведчика. В этом случае предстояло решить двойную задачу: нейтрализовать шпиона и одновременно не вызвать подозрений у руководства «Цеппелина». Сафронов же пошел еще дальше и не исключил перевербовки гитлеровцами самого Северова. Но тогда бы контрразведчикам пришлось иметь дело со шпионским тандемом, а это уже была бы оперативная игра с непредсказуемым финалом. Все точки над «i» могла расставить только всесторонняя проверка обоих. Этот вывод не вызывал сомнений ни у Утехина, ни у Окунева, ни у Сафронова. И, чтобы не распылять сил, они решили сосредоточить основные силы на напарнике Северова, в первую очередь на выявлении и изучении характера его возможных контактов в Москве. Логика рассуждений контрразведчиков была проста: если он действует по заданию немецкой разведки, то рано или поздно станет искать с ней связь. И здесь отправной точкой в проверке могло стать место размещения Северова и его напарника.