Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

И это при том, что уже в начале самостоятельной деятельности Калиты в отношениях Орды и Руси возник опасный кризис, связанный с убийством баскака Чол-хана.

Уже Невский договаривался с ханом Берке о том, что дань с русских земель будут собирать для передачи в Орду русские князья. Однако система сбора ордынских податей на Руси ещё долго основывалась на институте баскачества. Слово «baskak» – «сборщик дани с подчинённых народов» восходит к тюркскому «basmak» – «давить, припечатывать». Задачей баскаков и было давить, выжимать подати, в чём им способствовали откупщики, получавшие право собирать дань и выжимавшие её из народа позлее «татар». Так, в 1321 году в тверском Кашине, как отмечает летопись, появился из Орды мурза Таянчар с неким «жидовином должником» – еврейским купцом, которому был отдан на откуп сбор дани с города, и тот «много тягости учинил городу».

Русские города не раз восставали против баскаков; сопротивлялось баскакам и село. Пиком же сопротивления оказалось восстание в 1327 году в Твери против монгольского царевича Чол-хана, двоюродного брата хана Узбека. В русских летописях и сказаниях Чол-хан фигурирует как Щелкан, Щелкан Дюдентьевич и Шевкал. Несмотря на то, что такие авторитеты как Фасмер и Унбегаун выводят популярную на Руси собачью кличку «Полкан» из итальянских источников от «Pulicane», рискну предположить, что её этимология берёт начало в русской транскрипции имени Чол-хана.

Полулегендарная (хотя вполне логичная) версия появления Чол-хана на Руси объясняет его намерением Орды установить в русских землях прямое ордынское правление, а не через русских князей. При этом предполагалось избить князей.

Так или иначе, Чол-хан прибыл в Тверь в качестве баскака, и сразу же начались его бесчинства и провокации. Чол-хан изгнал великого тверского князя Александра Михайловича (родного брата казнённого в Орде Дмитрия Михайловича) с его собственного двора и сам занял его. Такое начало не предвещало ничего доброго, и одна из провокаций Чол-хана привела к возмущению горожан. Монголы укрылись в княжеском дворце, но тверичи подожгли его, и осаждённые сгорели.

Хан Узбек был вне себя и немедленно организовал карательную экспедицию. По одной версии он вызвал Калиту в Сарай-Берке и поручил ему провести репрессии против Твери, по другой версии Калита вызвался на это сам. Но если мыслить, опять-таки, здраво, то есть – учитывая реальное соотношение сил и ситуацию, не остаётся ничего иного, как полностью оправдать Калиту по любой версии.

Тверь «подставилась», и вопрос был теперь лишь в том, куда обрушатся репрессии Орды – только на Тверское княжество, или на всю Северо-Восточную Русь? Беря на себя функцию наказания Твери, Калита убивал по крайней мере двух зайцев: 1) локализировал зону репрессий, ограничивая её Тверью; 2) подрывал силу тверских князей и обеспечивал себе общерусское первенство.

Причём вторая задача решалась попутно, автоматически, поскольку не разгромить Тверь Калита просто не мог – иначе гнев Узбека обрушился бы на него, а Тверь всё равно была бы разгромлена, а вместе с ней – и другие русские княжества.

Калита же предпочёл овладеть ситуацией настолько, насколько это было возможно, и был, конечно, прав с любой точки зрения, кроме «точки» «зрения» либерального чистоплюйства.

После разгрома Твери он стал выступать как великий князь, причём называясь «великим князем всея Руси». Влияние его распространялось на всю Северо-Восточную Русь, включая Новгород, Псков и Печору.

Лишь Смоленское княжество князя Ивана Александровича лавировало между Москвой и Литвой, что кончилось тем, что смоленские земли стали постепенно подпадать под власть Литвы – на двести лет.

Великий же тверской князь Александр Михайлович, бежав из Твери, в 1337 году вернулся и милостью Узбека вернул себе тверской великий стол, однако в 1339 году, вызванный в ставку хана вместе с сыном Фёдором, был казнён. Разрубленные их тела были отправлены в Тверь.

Упомянут же Александр Михайлович здесь прежде всего потому, что с именем его дочери Ульяны связан забытый династический казус. Ульяна была выдана за литовского князя Ольгерда Гедиминовича, от которого родила короля польского Ягайла, от которого родился король Казимир IV. Дочь Казимира Анна стала супругой Богуслава Великого, герцога померанского, а их дочь Софья была выдана за Фридерика I, короля датского. Сын Фридерика и Софьи Адольф дал начало Голштинскому дому, к которому через Иоанна-Адольфа, Фридерика III, Христиана-Альберта, Фридерика IV и Карла-Фридриха принадлежал Карл Петер Ульрих Голштейн-Готторпский, с 1742 года великий князь Пётр Фёдорович, будущий российский император Пётр III. Распутал этот династический клубок Ломоносов, в бытность будущего императора ещё великим князем.

Вернёмся, однако к Ивану I Калите… Его государственный ум проявился также в следующем… Обеспечив себе прочное доверие Узбека, он добился, чтобы всю дань с русских земель собирали в Москве, а уж потом сам бы великий князь отвозил её в Орду. Это тоже способствовало усилению Москвы и росту её богатства.

Причём Калита всемерно способствовал развитию своей столицы, превращая её в крупный ремесленный центр. В конце жизни он одержал ещё одну – уже системную, победу над Тверью: в 1339 году снял с тверского храма во имя Спаса главный колокол и отправил его в Москву, что символизировало подчинённое положение Твери.

За год до смерти – в том же 1339 году, Иван I Калита значительно расширил и укрепил Московский Кремль, обнеся его прочной дубовой стеной.

В феномене Калиты, как уже говорилось, удачно соединились объективный и субъективный факторы, обусловившие как возвышение Москвы, так и начавшееся возвышение Руси. Сам Калита был государем жёстким, рациональным – его вполне мог бы взять за образец своего «Государя» Никколо Макиавелли (1469–1527), если бы жил в XIV веке. Политика Калиты – а можно говорить не только о внутренней, но и о внешней его политике, обеспечила уже в скором будущем быстрый приход централизации Руси – намного более быстрый, чем в Западной Европе. И здесь своеобразно, на фоне русской специфики, проявились диалектические законы – единства и борьбы противоположностей, а также – отрицания отрицания.

В своё время раздробленность Руси – не бóльшая, чем в то время наблюдалось и в Европе, привела к национальной катастрофе: Русь подпала под чужеземное владычество. Причём – под владычество государства предельно централизованного типа, с жёсткой иерархией, хотя и без жёстких сословных рамок – у Чингисхана бывший пастух мог стать темником.

Уже Невский осознал все преимущества централизации в деле создания мощного государства, однако Невский жил в то время, когда ни о какой собственной разумной политике, кроме политики откровенного выживания и подчинения Орде, и речи быть не могло. Калита же не только понял суть проблемы, но уже и имел возможность приступить к её решению практически.