Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

Впрочем, задолго до Скрынникова – в 1906 году, крупный русский буржуазный историк либерального толка Николай Костомаров издал труд «Русская республика». Весьма сочувствуя в нём Новгороду, Костомаров тоже писал о «новгородской катастрофе», но относил её ко времени разгрома Новгорода Иваном III…

Любопытна картина тогдашних внутригородских усобиц, описанная Костомаровым: «…усобицы в Новгороде были такого свойства, что когда сами бояре ссорились между собой, то искали опоры в чёрном народе; а чёрный народ вооружался против бояр, и в то же время примыкал к другим боярам. Так вращались политические партии, и одна против другой подбирала себе пособников из черни, выставляла противников утеснителями, а себя охранителями чёрного народа».

Этот средневековый политиканский балаган действительно очень напоминает и «торжество демократии» времён нью-йоркского «Таммани-холла», и нынешнюю «российскую демократию» жириновского образца.

Вполне показателен и следующий пассаж из труда Костомарова, описывающий ситуацию 1479 года: «Новгород оставался на душе у Казимира (речь о Казимире IV Ягеллончике. – С.К .).

Он обещал помощь. Литовцы денег ему не давали: он обратился с просьбой о деньгах к папе, а между тем послал к хану Большой Орды подвигать его на московского государя, бывшего его данника. Была надежда новгородцев даже на помощь внутри великого княжения: братья великого князя – Андрей и Борис, вместе с братом воевавшие Новгород, стали недовольны; они сами испытывали тягость московского самовластия… Они переговаривались с заговорщиками и изъявили согласие действовать заодно…».

Это всё – накануне похода хана Ахмата на Русь, который был потенциально чреват не «новгородской», а общерусскойкатастрофой! Вот подлинная суть фактора Новгорода в той эпохе, судьбоносной для будущего Руси…

Костомаров не был абсолютно категоричен в осуждении «новгородской» политики Ивана III Великого, зато современные российские либералы вовсю стали популяризировать мнение о том, что проклятая тоталитарная-де Москва Ивана III, а затем и ещё более тоталитарная, тираническая Москва Ивана IV Грозного утопили-де в крови новгородскую свободу… А вот если бы на Руси возобладала не азиатская Москва, а просвещённый, тесно связанный с Европой «господин Великий Новгород», то свет нарождающейся европейской демократии пролился бы и на русские просторы, и в трогательном единении с Европой Русь двинулась бы к благоденствию и процветанию.

Но что было бы, если бы московские «государи всея Руси» (впервые так назвал себя именно Иван III Великий) жёстко и последовательно не подавляли сепаратизм Новгорода и не подчинили себе также Тверское княжество?

О последних тверских князьях можно сказать словами Фёдора Тютчева о царе Николае I: «Не Богу ты служил, и не России, служил лишь суете своей…» Однако в не меньшей мере это же можно сказать и о новгородских боярах и новгородской торговой знати. Вот как об этом пишет советский историк – тоже вполне профессионально компетентный – Ю.Г. Алексеев:

«Новгородская земля в отличие от всех других ни разу не подвергалась ордынскому нашествию. Татарские “царевичи” не грабили новгородские погосты… Новгород входил в состав федерации русских земель и признавал формально власть великого князя (московского. – С.К .), главы этой федерации. Но в своих отношениях с великим князем он усвоил гордый и независимый тон и фактически проводил собственную политику, нимало не считаясь с интересами Русской земли в целом. Новгородские бояре вели переговоры и заключали самостоятельные соглашения с великим князем Литовским и магистром Ливонского ордена, вступая с ними в сделки за счёт своего “брата молодшего” – Господина Пскова (тяготевшего к Москве. – С.К .). Не вмешиваясь открыто в княжеские усобицы, новгородские власти использовали их для укрепления своего положения. Они давали приют князьям-антагонистам и тем способствовали продолжению феодальной войны».

Уже из этого должно быть ясно, что брать на себя задачу собирания и воссоединения русских земель в единое мощное государство, Новгород не стал бы. Напротив, в своекорыстных интересах новгородской знати было раздробление Руси и её слабость, исключавшая угрозу для Новгорода.

Так что же было бы, если бы Москва в серии военных экспедиций не подчинила Новгород общерусским интересам, а также не подчинила им Тверское княжество?

Ответ отыскивается легко – мощное Русское государство не стало бы исторической реальностью, а прежде всего Новгород, но, весьма вероятно, и Тверь, оказались бы проводниками иностранных интересов, чуждых национальным, государственным, экономическим и культурным интересам русского народа.

Выбирая путь Москвы, русские люди выбирали путь централизации и самодержавия русского государя. Но в то время самодержавие не было равнозначно тиранической власти одного лица, но было равнозначно политической самостоятельности страны. Самодержавие московского царя было тогда тождественно свободе и независимости России.

Следуя же примеру Новгорода, русские люди выбрали бы путь местечковой якобы «свободы», а на деле – лизания европейских задов. Тем более, что Новгородская боярская «республика» не была русским аналогом Венецианской и Генуэзской торговых республик. Итальянские города-республики были европейскими центрами передовых технологий, в то время как Новгород довольствовался прибылью чисто сырьевого характера – на манер нынешних российских «властителей». Имея вековые и не нарушенные монголами развитые связи с Европой, Новгород не стал проводником европейской культуры – стены и башни Московского Кремля при Иване III возводились под руководством не новгородских, а итальянских мастеров.

Взяв за образец образ мыслей и действий, воцарившийся в русском городе-республике – «господине Великом Новгороде», Русь обрекала бы себя на жалкую судьбу.

И это стало ясно не через века – постфактум… Суть «новгородской» проблемы русские люди понимали верно уже тогда, в реальном масштабе времени.

В 1471 году произошла битва московского войска Ивана III и новгородцев на реке Шелони, когда Новгород, пытавшийся уйти под руку Польши и Литвы, был разгромлен и присоединён к Москве. Но поход на Новгород был решён не просто в великокняжеском покое, план похода разрабатывали на совещании служилого дворянства в Москве, а в походе участвовали войска не только Москвы, но и многих других русских княжеств.

Дело-то было общенациональным…

Ход самой битвы был таков, что московские пищальники, лучники и арбалетчики старались стрелять не по тяжело вооружённым конникам-латникам, а по ногам их коней, чтобы не лить понапрасну русской крови. Новгородская же пехота, состоявшая из ремесленников, особого рвения в бою не проявила.