Владимир Поликарпов - Русская военно-промышленная политика. 1914—1917. Государственные задачи и частные интересы.

Но на практический ход дела влияло усмотрение «главного артиллериста»: 31 декабря, несмотря на возражения Я.Г. Жилинского [19] 15 января 1913 г. Жилинский писал Д.Д. Кузьмину-Караваеву, что использование не по назначению 10-миллионного кредита, отпущенного на снаряды, «представляется несоответственным. Опыт минувшей кампании достаточно убедительно говорит о том, что существовавшие ранее нормы боевых комплектов совершенно не отвечают скорострельности орудий и интенсивности огня в бою. В силу этого операцию по заготовлению патронов… я считаю вопросом первостепенной важности» (РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 136. Л. 221–222). , и 15 января 1913 г. — с ведома великого князя Сергея Михайловича — ГАУ предложило Комитету Генерального штаба использовать часть 10-миллионного кредита на заказ Путиловскому заводу 500 пушек для конной артиллерии (свыше 3 млн. руб.), соответственно уменьшив заготовление снарядов. В результате вопрос об увеличении комплектов, по выражению А.М. Зайончковского, «заглох» {92} 92 РГВИА. Ф. 504. Оп. 6. Д. 524. Л. 6, 11–12. Журнал Артиллерийского комитета № 1472 и записка ГАУ в Комитет Генерального штаба; Зайончковский A.M. Подготовка России к империалистической войне. С. 289, 282. . [20] При этом конная пушка системы Шнейдера, как оказалось, «еще окончательно не сконструирована… а потому обсуждение данного вопроса ГУГШ было признано преждевременным» (РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 102. Л. 2–4. Объяснения ГУГШ по выписке из всеподданнейшего за 1912 г. отчета августейшего генерал-инспектора артиллерии с высочайшими отметками и резолюциями от 16 апреля 1913 г.). Образец конной пушки царь утвердил 24 июня 1913 г. (Генерал В.А. Сухомлинов. Дневник. Письма. Документы. С. 338).

В обвинительном акте, предъявленном позднее Сухомлинову, по поводу норм и запасов не упоминалось о вмешательстве великого князя Сергея, положившем начало растаскиванию кредита на снаряды, и вся ответственность легла на бывшего военного министра {93} 93 Генерал В.А. Сухомлинов. Дневник. Письма. Документы. С. 374–375. . Тяжесть ее черносотенцы постарались перенести еще дальше в сторону от истинного источника катастрофы, указывая на причастность к злополучным решениям самих общественных представителей. «Нельзя снять с себя, господа, эту моральную ответственность, — говорил 19 июля 1915 г. в Думе Н.Е. Марков. — Раз мы, члены Думы, рассматривали законопроекты, раз мы требовали объяснений, сокращали цифры… раз наши докладчики входили в секретнейшие сведения… то этим самым мы признавали, что мы отвечаем и за… результат». Он напоминал, что «за все время никто из нас, никто из членов Государственного совета не возвысил голоса»; «самого главного не было сказано, что весь план подготовки, все нормы запаса — все ошибочно… В этом вы все и я с вами, мы виноваты… Так не говорите же об ошибках самодержавного правительства, когда вы сами учинили столь колоссальную ошибку» {94} 94 СОГД IV/4. Ч. 1. Стб. 51–56. .

Предвоенная «Большая программа по усилению армии», составленная Генеральным штабом, предусматривала постепенное увеличение состава армии начиная с 1913 г. и рост вооружений к сроку готовности в 1917 г. Этот срок определялся тем, что стратегические дороги, сооружаемые на французские кредиты для ускорения сосредоточения войск на берлинском направлении, не могли быть закончены быстрее {95} 95 Бовыкин В.И. Из истории франко-русских отношений накануне Первой мировой войны // Исторические записки. 1955. Т. 50. С. 167; Crutwell C.R.M.F. A History of the Great War, 1914–1918. London, 1982. I'. 10–11; Stevenson D.: 1) War by Timetable? The Railway Race before 1914 // Past and Present. February 1999. № 162; 2) Cataclysm. The First World War as Political Tragedy. N.Y., 2004. P. 18. . [21] Выбор момента был связан также со сроком пересмотра торговых договоров с Германией. Начальник Канцелярии Военного министерства Н.А. Данилов 13 мая 1913 г. уведомил военного министра, что «для непременного окончания означенных заготовлений к 1917 г.» потребуются новые кредиты, и к выяснению их размера следует «теперь же приступить». А поскольку «производительность казенных артиллерийских заводов и теперь уже использована почти полностью», то Данилов просил дать указание ГАУ «обсудить вопрос, какие казенные артиллерийские заводы должны быть расширены». Помощник военного министра А.П. Вернандер признал соображения Данилова «чрезвычайно важными» и 15 мая направил их от имени Сухомлинова главным управлениям министерства «к срочному исполнению». Расширить заводы надлежало в сжатый срок, «с таким расчетом, чтобы заказы материальной части артиллерии и предметы артиллерийского довольствия были закончены к 1 января 1917 года» {96} 96 РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 77924. Л. 41–42 об.; Д. 77772. Л. 242, 184; Ф. 962. Оп. 2. Д. 140. Л. 69–70. . Соответственно, в «Малую программу» (утверждена 10 июля 1913 г.) с ее первоочередными мероприятиями по заводам вошли ассигнования почти на 16 млн. руб. — в полтора раза больше, чем за предшествовавшие восемь лет. 3,1 млн. предназначались на постройку нового (третьего) трубочного завода и еще около 13 млн. — на расширение ружейных, патронных (в том числе 1 млн. на перенос и расширение гильзового отдела Петербургского завода), двух трубочных, Казанского порохового и Петербургского орудийного заводов и трех арсеналов; но ничего не говорилось о еще двух заводах (взрывчатых веществ и пороховом), построить которые требовал великий князь Сергей Михайлович {97} 97 Шацилло К.Ф. Россия перед Первой мировой войной. Вооруженные силы царизма в 1905–1914 гг. М., 1974. С. 97; РГВИА. Ф. 2000. Оп. 2. Д. 1532. Справка ГУГШ для военного министра, 11.VI. 1913; ВПР. С. 434. .

16 июля 1913 г. ГАУ представило Военному совету свои соображения о порядке исполнения «Малой программы». Поскольку необходимо «закончить все заготовления… к 1 января 1917 г., то есть в оставшиеся три года», говорилось в «Соображениях», артиллерийскому ведомству придется «не только мобилизовать все имеющиеся технические средства его, но и значительно расширить и усилить их; причем осуществить это мероприятие необходимо с таким расчетом, чтобы оно действительно отразилось на подаче изделий заводами в ближайшие три года». Мероприятие «носит характер выдающейся спешности и должно быть осуществлено с особой энергией». Вести такое дело «обычным порядком» нельзя. Ввиду «особой спешности» начатого строительства и закупок оборудования ГАУ просило «сократить по возможности формальности», связанные с получением денег из казначейства и составлением смет и денежных отчетов. Эти «экстренные меры» были одобрены Военным советом 25 июля 1913 г. и санкционированы Николаем II 20 августа. 31 октября ГАУ добилось также позволения закупить за границей станки («особо точные», поскольку их не выпускают русские заводы либо не могут дать быстро) еще на 4 450 000 руб. {98} 98 РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 77772. Л. 183–191; ОЖСМ 1913. С. 437-439.