Филип Болл - Музыкальный инстинкт. Почему мы любим музыку

† Над такими заявлениями хочется посмеяться, но я никак не могу перестать удивляться тому, что пение лесной птицы очень похоже на заводной джазовый рифф в блюзовой гамме: прослушайте замедленную версию песни бурого короткоклювого дрозда на www.whybirdssing.com. Конечно, это совпадение, но совпадение удивительное. Даже Дарвин поддался этой идее, ссылаясь на Гельмгольца и утверждая, что звуки животных можно выразить через ноты «человеческих музыкальных гамм», – что бы он ни имел в виду!

На самом деле, не существует единой традиции индийской музыки. Традиций много; ведь так же нельзя говорить и о единой традиции европейской музыки.

Музыковед Дэвид Гурон предполагает, что если когда-то и существовало генетическое преимущество, дарованное абсолютным слухом, то практика музицирования могла ослабить его, потому что музыка скорее тяготеет к относительному или интервальному слуху. По этой причине абсолютный слух стал довольно редкой способностью.

В то же время абсолютный слух может быть полезным для музыкантов. Например, при игре на медных музыкальных инструментах, для которых строй в основном связан с обратной связью между мышцами и ухом, чем с правильным положением пальцев, музыканты с абсолютным слухом легче преодолевают незнакомые скачки интервалов, часто встречающиеся в атональной и хроматической музыке, поскольку изначально понимают, к какой ноте стремятся; то же можно сказать о певцах.

Я не имею в виду, что вы сразу выпалите: «Ага, это же до мажор» (если, конечно, у вас не абсолютный слух). Я говорю о том, что вы услышите фрагмент мелодии и почувствуете, что он закреплен за тоникой, которая располагается на два целых тона ниже первой ноты фрагмента.

На Западе часто этот китайский звукоряд считают за единственный, но это не так. В основе китайской музыки лежит пентатоника, но к ней часто добавляют дополнительные тоны, а также существует несколько ладов, немного напоминающих греческие, в каждом из которых пентатонический звукоряд начинается с новой ноты. Более того, существует множество региональных вариантов этих звукорядов с заметно отличающимися структурами, некоторые из которых охватывают диапазон больше одной октавы.

Экспериментальная музыка на самом деле может пользоваться нотами наугад. Позже мы подумаем, можно ли считать результаты таких экспериментов мелодичными.

Модальная уменьшённая септима (до бекар) стоит в последнем.

Мы можем добавить еще один уровень иерархии для форшлагов, которые в некоторых инструментальных и вокальных традициях являются микротоновыми и находятся за пределами хроматической гаммы.

Обратите внимание, что повторение «странных» нот подчеркивает нарочитость – см. стр. 296.

Дир-Жан Поувел из Университета Неймегена изобрел компьютерную программу для генерации мелодий. Она гораздо сложнее, чем предмет нашего обсуждения. Тем не менее я уверен, что вы разделите мое мнение относительно результатов работы программы, которые можно прослушать на http://www.socsci.kun.nl/~povel/Melody/, – от них как минимум не распахивается душа.

На самом деле, ни одна из этих песен не предусматривает легкого способа запоминания исполнения октавы. Попросите музыканта-любителя спеть вам интервал в октаву и ему придется подумать, прежде чем выполнить вашу просьбу. Но попросите любого более или менее опытного певца спеть вам «Over the Rainbow» и он без малейших раздумий исполнит скачок в октаву.

В обоих случаях музыканты привыкли быть уверенными в своих ожиданиях. Немузыканты же не демонстрируют систему в ожиданиях от дальнейшего поведения мелодии, поскольку не могут вычленить какие-либо «правила» из своего опыта прослушивания. Мы к этому вернемся, когда будем разбирать, как ожидания связаны с музыкальным аффектом: нет ожиданий – нет аффекта.

На самом деле, греки пользовались совершенно другим набором метафор для описания «высоких» и «низких» нот. Первые назывались oxys (острый – к нему восходит английское название диезов #: «sharp» – острый). От oxys через ассоциацию с кислотами (жидкости с острым вкусом) также произошло слово «oxygen» – кислород, из которого на одну пятую состоит воздух, которым мы дышим. Наши «низкие» ноты у греков назывались barys (тяжелый).

Разумеется, контур мелодии ни в коем случае не является единственным инструментом идентификации мелодии – здесь мы видим прямую отсылку к ритмическому рисунку.

† Тот факт, что начальные ноты каждого кластера из трех нот в б являются нотами мажорного трезвучия, тоже помогает запоминанию, потому что трезвучие – это еще одна структура, которая закодирована в тоновой иерархии внутри нашего разума.

Арпеджио «Лунной сонаты» считаются аккомпанементом, а не мелодией. Но мелодия такая «редкая», что арпеджио звучит как полноценный напев.

Шёнберг и Алан Берг умело обращались с тоновыми рядами и могли гениально воспроизвести «тоновые» эффекты, например, каденцию (см. стр. 181). Берг даже смог воссоздать вступление к прелюдии из «Тристана и Изольды» в своей «Лирической сюите» и частично хорал Баха из «Концерта для скрипки». Очень экстравагантная затея для композиторов, которые все положили на искоренение тональности, учитывая, насколько это сложно. Но школе Шёнберга совершенно необходимо было доказать связь между двенадцатитоновой музыкой и ранней (особенно немецкой) традицией: новая техника таким образом могла заслужить уважение и быть принятой как развитие и продолжение прежнего уклада. По большому счету Шёнберг был не революционером, а убежденным традиционалистом.

Сам Шёнберг на этот счет точно ничего не говорит. Он считает, что «при условии продуманного использования мотив (тоновый ряд) предполагает единство, связность, логику, доступность для понимания и легкость». Но даже эти слова не указывают, кто будет испытывать данный опыт, аудитория или композитор.

В этом сигнале присутствует информация о расстоянии, по крайней мере при бинокулярном зрении, из-за восприятия параллакса двумя глазами. Но это лишь означает, что мы видим трехмерные цветные лоскутки.

Полифония – несколько двусмысленный термин, подразумевающий несколько коннотаций. Его можно применять к любой музыке, в которой есть более одной ноты, звучащие в каждый конкретный момент (музыка из нескольких голосов или голосов и инструментов, играющих в унисон, все равно считается монофонической). Но чаще данным термином пользуются для обозначения музыки, где одновременно звучит более одной мелодии. Она отличается, например, от обычной гармонизации одной мелодии. Последняя иногда именуется гомофонией – см. стр. 159.