Александр Горбачев - Песни в пустоту

В 2009 году новообретенные поклонники песен Усова затеяли фестиваль, на котором должны были выступить – впервые за несколько лет – и “Соломенные еноты”, превратившиеся к тому времени уже фактически в акустический дуэт. На этот предположительно последний концерт в истории группы собралось несколько сотен человек – больше, чем “Еноты” собирали когда бы то ни было. Борис Белокуров, однако, не засвидетельствовал этого триумфа. На концерт он просто не приехал.

Анастасия Белокурова

Году в 96-м я совершенно случайно познакомилась с Лешим. Он стал приглашать меня на квартирники. Как-то раз я оказалась на “Кантемировской” у Панарьина, где концерты в то время проходили каждую неделю. Я там никого не знала и, выйдя на кухню, услышала разговор о придуманном Борей интервью в “Связи времен”. Там были такие фразы: “А если бы вы были пилотом, хотели бы вы пролететь под Триумфальной аркой?” – “О, что вы, нет”. – “А если бы вы были гениальным автомехаником, вы хотели бы произвести революцию в этой области?” – “О, что вы, нет”. Это были цитаты из одного из моих самых любимых фильмов, “Искатели приключений”. Так мы познакомились с Борисом – впрочем, тогда никакого продолжения это знакомство не получило. Года, наверное, через полтора добрый Гурьев, уставший от постоянных пьяных звонков Бори среди ночи, дал ему мой номер. Он позвонил часа в четыре ночи, а утром мы с подругой поехали к нему в гости. Он был тогда на костылях, незадолго до этого его сбила машина. Так мы познакомились во второй раз и стали общаться. Не процитируй мы однажды “Искателей приключений” в разговоре, ничего бы не было.

Арина Строганова

Неудивительно, что в 2000-х годах появилось так много лирики в его текстах (хотя ее и всегда хватало) – БУ наконец нашел свою любовь и соединил с ней свою жизнь. Он писал тексты о них и для них двоих, понятные им двоим, и его совершенно не волновало, понятно ли это кому-нибудь еще. Что происходило во внешней жизни, в стране, со временем все меньше занимало автора. В его поэзии и раньше по большей части отражалось мироощущение индивидуума, нюансы взаимоотношений, культурные ассоциации. Временами реальность прорывалась в тексты в виде рефренов “накипь смутного времени” или “нету никакого интернета”, но не более того. Политикой БУ никогда не интересовался, социализирован не был, жил своей внутренней жизнью, подпитку получал из общения и мира искусства, назвав так свой новый журнал (“Мир Искусства”), пришедший на смену “Связи времен”.

Юлия Теуникова

В какой-то момент Усов и вся компания – во многом под воздействием группы “Лайда”, где играла Настя, будущая Борина жена, – очень увлеклись культурой Серебряного века. Отсюда возник журнал “Мир искусства”. У них каждый даже имя себе специальное новое присвоил. Усов был Шаляпиным, Настя Белокурова – Нижинским, Оксана Григоренко из “Лайды” – Дягилевым и так далее. Вообще, журналы у Усова получались изумительные. Он очень здорово писал, составлял офигенные коллажи, помещал в некий свой мир истории про всем известных в тусовке персонажей.

Борис Белокуров (Усов)

В нулевые резко сократился круг общения. В 90-е в летний вечер меньше двадцати человек у меня в комнате не сидело. А потом все повзрослели. Все стали при делах. “Повзрослели” – это ругательство. “Выросли” – наоборот. А “повзрослели” – значит, просто у них мозг скукожился, стал старческим и многое не воспринимает уже. Я вот воспринимаю. Услышу что-то новое – сижу, слушаю и радуюсь.

Анастасия Белокурова

В нулевых мы делали журнал “Мир индийского кино”, и еще Борис сам написал, без адаптации, книгу про звезду Болливуда Митхуна Чакраборти. Она вызвала большой резонанс среди его поклонниц. Потому что Борис, как человек творческий, не мог подойти к вопросу написания книги про Митхуна Чакраборти банально. Поэтому там было придумано, скажем так, четыре-пять эпизодов, которых с этим актером не происходило. Но все остальное было написано абсолютно искренне, абсолютно! Я считаю, эта книга – готовый бестселлер, вообще не понимаю, почему ее никто не читает и не знает.

Борис Белокуров (Усов)

Это первая, единственная в мире книга о Митхуне Чакраборти!

Максим Динкевич

К 2003-му году я успел прочесть о “Енотах” аж в двух номерах “Контркультуры”, но найти их альбомы никак не мог. “Наши портреты не продают в ‘Рок-зиг-заге ’ ”, – пел Усов и был прав. Его записей там тоже не было. Где искать актуальную информацию о группе, также было неясно. На школьных уроках информатики, которые тогда были моим единственным средством доступа к интернету, я вбивал в поисковике “Соломенные еноты” до тех пор, пока в один прекрасный момент он не выдал мне ссылку на неофициальный сайт “СЕ”, который делал Вова Зигфрид из Минска. Именно через него я познакомился с мифом о “Енотах”. Как стало ясно позднее, ненависть Усова к интернету не была мимолетным понтом или позой. В гостевой книге сайта шли нешуточные баталии – знакомые Бориса писали, что Усов невероятно зол, что кто-то выложил его альбомы, и требует срочно удалить портал и все его содержимое. Правда, писали они, сам он донести до общественности эту мысль не может, потому что бойкотирует интернет как явление. Вову все эти угрозы забавляли. Несмотря на то что он любил “Енотов”, к сумасбродству Усова и ко всей его секте он относился с большой долей иронии. В творчестве “Енотов” эта история, как ни странно, нашла свое отражение. Очевидно, без нее не было бы “Песни про интернет”, в которой строчка “за плату материнскую доедете до Минска и быстро там запишете два очень жестких диска” посвящена непосредственно Вове.

Борис Белокуров (Усов)

В интернете выложена очень плохая запись нашего концерта на вечере памяти Непомнящего, и это плохо, что она такого жуткого качества. Я никогда не был против распространения наших записей, всем их записывал, кто просил. Но я против существования сайта “Енотов” в частности и интернета в целом. Почему? Во-первых, люди просто разучились общаться между собой. Я не понимаю всей этой бесконечной переписки. Люди просто ищут легкие пути. По переписке гораздо легче кинуть кого-то или предать. И второе: мне категорически не нравится, что любой середняк получил доступ к печатному слову. Хотя я уверен, что оно от этого не потеряет своей ценности. Наступает стагнация после дикой эпохи 90-х. Наступает застой. Будет все хуже и хуже, все тоскливее и тоскливее, и рано или поздно – я не могу делать прогнозов, но лет через, наверное, двадцать-тридцать – появится оппозиция, которая будет нести слово. Но уже в какой-то другой форме, не в рок-н-рольной. Я, конечно, говорю не о политической оппозиции, а о культурной.