Игорь Цалер - Популярная музыка XX века: джаз, блюз, рок, поп, кантри, фолк, электроника, соул

Где искать: Pablo Honey (Parlophone)

В 1992 году большинство музыкантов пыталось как-то определиться относительно гранжа, но нью-йоркские нойз-рокеры Sonic Youth оставались в стороне, игнорируя новейшие музыкальные потребности корпоративной Америки. После десяти лет гитарных экспериментов (и гастролей по СССР зимой 1989 года) они пришли к более традиционным формам и плотному ритму. Когда появился их второй сингл «Юность против фашизма», ставший главным хитом группы за всю ее карьеру, Sonic Youth заложили основы построка. Эта угрожающая, наполненная шумными гитарными узорами вещь – политическое заявление против злоупотреблений эпохи Рейгана и Буша. «Буря и натиск» рождаются из глумливого вокала (для радио и видеоклипа такие слова, как fuck, suck и shit, пришлось заменить созвучными), монструозного баса и гитары, которая звучит так, будто ее подвергают ритуальным пыткам: гитарист Йен Маккей записал свою партию еще до того, как у песни появились слова.

Где искать: Dirty (DGC)

В 1992 году 22-летний Бек Хэнсен работал служащим видеотеки и иногда исполнял фолк-песни в кафе и автобусах Лос-Анджелеса. Друзья из Bong Load Records предложили ему записать что-нибудь и дали немного студийного времени; Бек попытался изобразить крутой рэп. Как и следовало ожидать, у него ничего не вышло, и он записал ироничную песню-речитатив с рефреном «Я неудачник, крошка, так почему бы тебе не убить меня?». Поверх сэмплированного бита и позаимствованных со старых пластинок гитарных наигрышей Бек напел серию юмористических стишков, навеянных группой его друга, которая называлась Loser, и своим собственным прозвищем. Альтернативные радиостанции Лос-Анджелеса начали крутить смешной любительский сингл, выпущенный тиражом 500 экземпляров, и Беком заинтересовался лейбл Geffen. Гимн бездельников с припевом Soy un perdedor (что в переводе с испанского как раз и означает «Я неудачник») был перезаписан и стал центром отличного, ни на что не похожего альбома Mellow Gold, запись которого обошлась всего в 200 долларов.

Где искать: Mellow Gold (DGC)

Благодаря честному и доступному тексту Майка Стайпа, на сей раз отбросившего аллегории и намеки, и мелодии барабанщика Билла Берри композиция «Все чувствуют боль» стала чем-то вроде гимна для разочарованной молодежи середины 1990-х годов. Выпущенная перед смертью Курта Кобейна, она обрела более широкое значение, чем изначально предполагалось. При этом неудивительно, что песня – обращение к потерявшим надежду людям впоследствии использовалась в бесчисленных акциях милосердия, ведь в ней говорится: все мы иногда чувствуем боль, но побеждаем ее, а самоубийство – это не выход. Стайп говорил, что не может утверждать, будто Everybody Hurts – его песня, ибо он чувствует, что она принадлежит всему миру. Если уж говорить начистоту, это и впрямь не совсем его песня: барабанщик Билл Берри тоже приложил руку к Everybody Hurts, но сыграть ее во время записи ему не удалось – партию ударника взяла на себя драм-машина Univox. Билл ушел из группы в 1997 году и стал фермером.

Где искать: Automatic For The People (Warner Bros.)

Музыканты мельбурнской группы Dead Can Dance Элизабет Джерард и Брендан Перри на пике формы создали один из самых красивых образцов эмбиент-попа. Into The Labyrinth – шестой альбом австралийцев; он был записан в студии Quivvy Church ирландского графства Каван. В заключительной песне «Блажен, у кого ничего нет» звучит отрывок из пьесы Бертольта Брехта «Мамаша Кураж и ее дети», посвященной поворотам колеса фортуны. Смысл этой полной сарказма и жизненной мудрости песни состоит в том, что добродетели не вознаграждаются – вознаграждаются только пороки. Перри называет имена исторических деятелей и святых (Соломон, Цезарь, святой Мартин), чтобы детализировать упадок мира: приятнее всего жить на Земле, если забыть про мудрость, храбрость и милосердие. Циничные стихи Брехта оттеняют мерцающие, печальные электронные переливы: How Fortunate The Man With None – это тот случай, когда поп-музыка штурмует небесные высоты.

Где искать: Into The Labyrinth (4AD)

Хотя «Одни извинения» считают лебединой песней группы, она была написана еще в 1990 году, за четыре года до самоубийства Курта Кобейна. Как и многие другие песни «Нирваны», All Apologies не выражает какой-то четкой идеи, а скорее создает настроение и атмосферу: «На солнце, / На солнце я осознаю себя кем-то. / На солнце, на солнце… / Я женился, я похоронен». Аранжировка и слова несколько раз менялись. Сначала это была быстрая, цепляющая поп-песня. Более мрачную версию с виолончелью, вошедшую в альбом In Utero, группа записала в феврале 1992 года с продюсером Стивом Альбини в Кэннон-Фолз, штат Миннесота. Рефрен «Все во всем – это все, что мы есть» поется поверх гитарного риффа, как мантра Jai Guru Deva Om из песни «Битлз» Across The Universe. Красотой композиции пленился джазовый пианист Херби Хэнкок, известный широтой своих музыкальных пристрастий. Он записал изящную кавер-версию: рок-песня в джазовой обработке – это нечто особенное!

Где искать: In Utero (DGC)

Одна из лучших пластинок брит-попа – это Parklife, третий альбом британской группы Blur, в котором музыканты по примеру своих соотечественников The Kinks и The Jam описывают родную Британию и протекающие в ней социальные и культурные процессы. Первая песня с альбома, выпущенная еще и синглом, – саркастичная Girls & Boys заняла пятое место в хит-параде синглов и стала прорывом для Blur. Вокалист Деймон Албарн высмеивает модный стиль унисекс и бесцельный гедонизм танцевальной культуры в Великобритании, когда молодые люди, все эти бесконечные мальчики и девочки, выбираются на каникулы в места вроде Ибицы с единственным намерением напиться до поросячьего визга в ночном клубе. Как ни странно, песня стала популярной как раз в среде таких вот недалеких гедонистов: шум электропопа, имитируемый Грэмом Коксоном на гитаре, и бодрый бит сделали эту вещь подходящей для постоянного проигрывания в клубах.

Где искать: Parklife (Food)

Ребята из сиэтлской группы Soundgarden начинали еще в середине 1980-х, сразу войдя в когорту классиков гранжа, но по-настоящему прославились только в середине 1990-х годов, когда их звучание стало чуть более доступным, но не менее мрачным и загадочным. Величественный, пасмурный сингл с альбома Superunknown стал одной из вершин гранжа: мастерство музыкантов, красивая аранжировка, запоминающийся вокал Криса Корнелла сделали песню классикой своего времени. Песня, в которой небеса кажутся мертвыми, а вместо солнца – черная дыра, прогремела летом 1994 года, вскоре после смерти лидера Nirvana Курта Кобейна. Тягостный, печальный настрой композиции отражает состояние шока, в котором пребывала на тот момент гранж-сцена («Никто больше не поет так, как ты»), и заодно приоткрывает мир депрессивного подростка с немытыми волосами и в черной толстовке. После 11 сентября 2001 года песню не рекомендовали крутить по радио – уж очень грустная.