Арест Ант - Как стать контрабандистом

– Политес. Меня больше удивляет позиция моего банка. Отдать деньги своего клиента вот так запросто, по писульке какой-то мелкой сошки из захолустной таможни? Куда катится мир?

– А что за банк?

– Не поверишь, самый что ни на есть крупнейший скандинавский. Nordea Bank. Знаешь, а ведь ему чуть не дали вначале название Unitas Bank. Правильно говорили в детстве: «Первое слово дороже второго». Воистину, сам слил бабки в чухонский унитаз.

Спалось плохо. С самого дорассветного утра ко мне привязался мотив заунывной тухмановской песни «Как прекрасен этот мир». Я попытался вспомнить слова, но дальше припева, с последующим подвыванием, шло туго. Кончилось тем, что я по быстрому сварганил себе более жизненный вариант смешения мечты и суровой действительности:

Ты проснёшься, но не рано,

Задницу спихнёшь с дивана,

И к компьютеру ползком.

Посмотреть, чем гадит мир,

А потом бегом в сортир

Cleaning ass твою dot com.

Как прекрасен этот тир!

Попади.

Как пристрелян этот тир!

Это придало заряд такой бодрости, что в забеге на унитаз я финишировал первым, и надолго захватил чемпионский пьедестал. Главное, надо научиться правильно и слаженно заставить организм выполнять поставленную кишечнику задачу. Тогда перед таким напором даже таможня не устоит.

Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится…

Я вернулся в камеру и решительно разорвал текст своего заумного выступления. Теперь буду действовать спонтанно, только по быстро меняющейся обстановке. Молча и с гордо поникшей головой. Дабы ввести супостатов в заблуждение. И готовить отпор. Сейчас, главное, учитывать, записывать и использовать все их мерзопакости в ответном ударе.

Заглянул Сулев.

– Чем занят?

– Раздумываю.

– Ты это, не особо расстраивайся. Может адвокат тебя действительно вытянет. А если даже и получишь, – тут он задумался и пошевелил губами, – Ну, не больше четырёх лет… при таких то объёмах. То уже через полтора года будешь на свободе. Или даже раньше.

– Утешил, шаман языкастый. Знаешь, мне уже совсем чуть-чуть осталось, чтобы понять, из-за чего Россия и Эстония друг на друга взъелась.

– Так это политики, а трудовой народ…

– Кто? – я даже поперхнулся, – Это мы трудовой народ? Тюремный пролетариат, ёрш его в медь, в цепях империализма. Специально для тебя дословно цитирую великие слова товарища Вильяма Фрея, который также известен как Якоб Рихтер, Владимир Ильин, он же Владимир Ульянов-Ленин: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно».

– Сильно выдал, реальная уважуха. Подожди, так он сам был интеллигент из дворян.

– Был, да сплыл. Перековался. Теперь вот в Мавзолее парится. Без права на условно-досрочное. Наш нетипичный пролетарский вождь. Остался один, без права на захоронение.

Сулев слегка подумал, но от спора уклонился. Жаль, я такую наживку закинул, да вот не подсёк. Когда ещё будет настроение почесать язык бездумным словоблудием о ленинской национальной политике? Думал, что хоть тут эстонца коварными фактами срежу. Я вздохнул и решил от скуки спуститься поближе к земле и поговорить о постороннем. Начал издалека:

– Сулев, а поведай лучше мне свои печали.

– Что сделать?

– Расскажи, как ты дошёл до жизни такой? И как тебя занесло в эту дыру из тёплых гишпанских краёв? Давай, разложи по полочкам. Ты ведь эстонский drug dealer с испанским паспортом в финской тюрьме, да ещё и с советским погонялом "Бешеный француз". Если не приврал. И при этом ты выглядишь как вылитый польский дворянин Феликс, мать его, Дзержинский.

Сулев покосился на открытую дверь камеры, потом посмотрел на часы.

– Ну, если коротко, то меня сгубило хорошее знание иностранных языков и самые последние годы развитого социализма.

– Да уж, совсем свеженький баян. Ты серьёзно?

– Абсолютно. В школе я выучил русский, английский и немецкий. Плюс эстонский и финский. У меня отец был моряком дальнего плавания, а мать одной из ведущих в республике детских врачей.

– Слушай, я сейчас умру. Ты такую песню не слышал?

Сын поварихи и лекальщика

Я в детстве был примерным мальчиком.

Послушным сыном и отличником

Гордилась дружная семья.

Но мне, непьющему тогда ещё,

Попались пьющие товарищи… 158

– Что-то знакомое, – Сулев смешно наморщил нос, – Слышал раньше такое нытьё, но слов не помню. Я хоть и эстонец, но с пением у меня неважно. У тебя, кстати, тоже. От слова совсем. А кто такой лекальщик?

Я хрюкнул, но сдержался. Постарался сделать серьёзное лицо.

– Лекальщик это лекарь на тральщике. Почти главный моряк дальнего плавания, – тут я не выдержал и откровенно заржал, – Замкомпоморде. Заместитель командующего по морским делам. Медицинским. Ладно, извини. Продолжай. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и минете.

– Бред какой-то. Тебе что, не интересно?

– Интересно. Но народ в своей массе прав, дурные гены не пропьёшь. Просто только я так могу здесь глушить свой стресс. Не обращай внимания. Даже если зарыдаю или забьюсь в падучей. Что с простого русского взять? Хотя, и тут нет… я сейчас даже на анализы из себя ничего приличного не выдавлю.

– Тогда помолчи, за бывалого сойдёшь. Первый раз меня загребли по малолетке за 120 финских марок. И дали четыре года.

– Это что, страшные валютные операции с капиталом в 30 баксов?

– Смешно? – Сулев слегка замялся, – Хиханьки-хаханьки? А я срок мотал, где волки срать боятся. Проходил по 154 статье, да. Спекуляция. Но, когда меня взяли, то нашли только эти несчастные марки. Дали 3 года. Там очередной месячник какой-то борьбы за что-то шёл.

– Так три или четыре? У тебя вечно цифирь не бьётся. И почему так много?

– В итоге дали три. Тут вообще много непонятного. Я эту статью наизусть выучил. Скупка и перепродажа товаров или иных предметов с целью наживы. Она наказывалась лишением свободы на срок до двух лет с конфискацией или без, а вот спекуляция в крупных размерах уже до семи лет с конфискацией имущества. А у меня, и ещё у одного эстонского парня, ничего не забрали, только эти чухонские марки конфисковали и загнали на этап в Сибирь.

– Звучит бредово. Сейчас все лохи на этом кормятся.

– Не то слово. Меня несколько лет назад в Штатах задержали по подозрению. Я им об этом сроке честно рассказал, так они мне вообще не поверили. Даже сделали запрос в Россию. А когда пришёл ответ, то сразу отпустили и извинились. Представляешь, они мне даже предложили помочь с получением политического убежища в США! Так растрогались.