Арест Ант - Как стать контрабандистом

Они тоненьки, как спички…

Это вызвало странную ассоциацию, и я, совершенно неожиданно для себя, с надрывом затянул народную-заунывную:

Последний нонешний денёчек

Гуляю с вами я, друзья!

А завтра рано чуть светочек

Заплачет вся моя семья,

Тут мой затуманенный взгляд упал на окно. Я приоткрыл створку и вдохнул холодный воздух. Лепота! Надо свою прохудившуюся крышу проветрить, а то точно будет как у Штирлица: «Пьяный воздух свободы сыграл с профессором Плейшнером злую шутку… Явочная квартира советского разведчика была провалена фашистами».

Я машинально поковырял отогнутую сетку и тут заметил свежую аккуратную надпись столбиком на ранее чистом простенке у оконной рамы. Моментально всё моё игривое настроение улетучилось.

# Алексей, Выборг

03.11.08 – Лаппеенранта

02.12.08 – Коннунсуо

03.12.08 – Миккели

27.01.09 – Коннунсуо

28.01.09 – Суд в Лаппеенранте.

Прокурор просил от 4-5 лет. Дали 4 года.

30.01.09 – возвращаюсь в Миккели

– Вот это да! Да что же это такое делается, люди добрые? – возопил я, неожиданно поняв, что никакое это не совпадение, а запись сделана всего неделю назад водителем якобы моего «сигаретного» грузовика. Парню неслабо вкатили по самые придавленные марципаны. А это значит, что следствие уже закончилось и пошла клепать губерния конкретные тюремные сроки.

Тут на меня нахлынули мрачные предчувствия и стали рисоваться весьма тревожные перспективы. Надо срочно тормозить. Дурень думкою багатіє. Я сначала злобно выругался, а потом долго тряс головой, чтобы отделаться от неприличных видений. Ну, вот уж болт вам пятидюймовый , господин судья, а не спокойная жизнь в председательском кресле. Чай, не целка таможней затисканная, да и очко перед сыскунами не режимное. Предупреждён – значит, на стрёме. И завтра посмотрим, на чём таком заковыристом вы бедного Лёху столь лихо задавили.

Ох, как надеюсь, что вконец оборзевшие ищейки хоть какие-нибудь документы на суд сдуру приволокут. Вот тут и начнётся реальное месилово. Ледовая куликовщина на зееловских высотах. Тогда и посмотрим, за кем поляна останется. Даже супротив такого подлого серпентария. Тем более, что готов на местном граните выбить: I ain't done nothing (я ничего такого не делал)!

Только вот тревожат неясные намёки со стороны седалищного нерва. Надеюсь, что это не интуиция.

К моменту, когда меня доставили в пустой предбанник перед залом заседаний суда, я уже успел себя так накрутить, что готов был не хуже дворового пса кидаться на каждую подозрительную личность. Но не срослось. Меня встретила только переливающаяся в солнечных лучах пыль и тишина.

Мой адвокат появился только через четверть часа. Он стремительно влетел, размахивая своим подарочным страшилищем, радостно улыбнулся и скинул на ближайший стул пальто. Потом окинул меня придирчивым взглядом и, слегка скривив губы, сообщил:

– Today you are in the blues (Вы сегодня в грустном настроении). What's up?

Я некоторое время смотрел на него непонимающе, но потом натужно улыбнулся: 189

– Just pale as a ghost (Просто бледный как призрак). Устал. Бессонная ночь, – звучало неубедительно. Пришлось сразу выложить главный аргумент, – Узнал, что водителю дали 4 года.

– Да, – Тони покивал головой, – У меня есть с собой перевод его решения суда. Сможете в перерыве прочитать. Сейчас нет времени, – он вежливо пресёк мою попытку запротестовать, – До заседания всего пять минут. А вот и сторона обвинения (the prosecution) пожаловала.

Я оглянулся на входящую группку и сморщился, как от фантомной зубной боли. Хоть бы их всех диарея сразила, что ли, или родимчик какой насквозь пробил. Только бы не видеть этих лицемеров здесь и сейчас. А то точно поводок оборву. Плохо без надёжного намордника.

Тони покосился на меня и, продолжая плотоядно улыбаться прокурору, прошипел:

– Будьте раскрепощённым. Веселее смотрите. Покажите им, что полностью уверены в успехе дела. Это очень важно.

Я склонил голову и растянул непослушные губы. Помигал сразу двумя глазами для пущей убедительности. Но презрительно плюнуть на пол не решился. Это перебор. Даже для таких зрителей. Мои внутренние копания прервала секретарша, распахнувшая двери.

– В последний раз сойдёмся, сцуки, в рукопашной, в последний раз Фемиде сможем наложить. А за такое помереть совсем не страшно, вот только очень хочется свалить, – бездумно замычал я себе поднос, устраиваясь за столом. Теперь можно и повнимательнее оглядеть диспозицию.

Итак, дрессированные кобельки и их немногочисленные неказистые сучки занимают свои положенные места на арене. И я посередине, как сахарная косточка. Точнее, призовой хабарик, если поближе к жизненным реалиям. Лакомая контрабандная цигарка победы. И куча желающих. Моськи науськанные.

Слева одиноко ссутулился прокурор, покусывая бескровные губы и безостановочно листая сброшюрованную пачку разномастных бумажек. Справа не переставал лыбиться Живчик в окружении парочки неведомых субъектов. За соседним столом еле уместился толстый боров с колючими глазами, который, пыхтя, доставал и раскладывал перед собой увесистые тома грязно-зелёного цвета. Я оглянулся за колонны, но моих хитрозадых следаков нигде пока не видно.

Только парочка вертухаев-сопровождающих, две страшные мадамки и тройка совсем непонятных личностей. То ли просто любопытствующие, то ли заслуженные терпилы, принудительно направленные на обучение новаторскому шулерству. Личинки-головастики с заранее выявленными задатками.

Буквально минута в минуту появился судья со своей неразлучной тенью. Я удивился такой непривычной точности, но вовремя отвёл глаза, чтобы не издать неприличных звуков. Мне этого зрелища и по первому разу вполне хватило. Шутка, повторенная дважды – боян, а здесь уже просто клубная фисгармония какая-то.

Тут меня сначала отвлёк Тони, подсунув перевод дела водилы, а потом рядом плюхнулась резко и ядовито пахнущая особа почти женского вида. Я слегка скривился, но тут же постарался изобразить неимоверную радость. Надеюсь, моя мимика не стала для неё чересчур откровенной.

Вот почему, скажите мне на милость, если попадается ангельское личико, то фигура обязательно будет не подлежащей восстановлению; а уж если проплывают мимо аппетитные формы, то почти всегда увенчаны такой будкой, что хоть стой, хоть падай? У этой вообще такой франкенштейновский экстерьер, что можно в атаку без оружия выпускать. А уж духи себе подобрала, что даже мой тюремный запах стыдливо улетучился. Страшила смрадная.

– Вы из таможни? – решился я сгладить возможную неловкость.