Арест Ант - Как стать контрабандистом

– Да, я сотрудник таможенного управления.

«Оно заметно», – чуть не выпалил я, но вовремя попридержал язык. Итак, ясно, что обложат со всех сторон, но могли бы что-нибудь приличное подсунуть, дабы подсластить своё похабство, изуверы.

– Слушается дело РК08/1295 от шестого февраля 2009 года, – без всякого предисловия зачастила Страшила вслед за судьёй. Слово предоставляется старшему инспектору Восточного Таможенного округа.

Все перевели взгляды на Живчика, который вскочил, улыбнулся судье, а потом стал лихорадочно шарить по карманам.

«Меня сейчас стошнит», – подумал я, – «Они сами хоть понимают, как выглядят? Или это побочных эффект от постоянных заседаний»?

Живчик вытащил очередной мятый листочек, покрутил с разных сторон, вчитался и радостно сообщил:

– Подозреваемого надо продолжить содержать под стражей по ранее указанным причинам.

Судья кивнул головой и стал ждать продолжения. Возникла незапланированная пауза, пока Живчик пытался разобраться со своим листком. Но что-то заело. Несколько раз перевернув листок, Живчик заметно побагровел и оглянулся на своих сопровождающих. Они наперебой стали ему что-то шептать и сдержанно жестикулировать, бросая испуганные взгляды на судью. Наконец, один из них спохватился, с мясом выдрал лист из папки и передал Живчику. Тот прокашлялся и стал вполне бойко читать. Страшила подобралась и ничем не уступила ему в скорости.

– Чунька-пулемётчица, – прошептал я слегка обескуражено.

– Строительные элементы были импортированы в Финляндию на имя компании подозреваемого. Он единоличный владелец и поэтому отвечает за все, что было сделано его компанией. Подозреваемый давал экспедитору указания о месте назначения груза, а также оплачивал счета экспедитора, – тут Живчик обвиняюще указал на меня пальцем, но забыл вернуть руку назад, став подозрительно похожим на распухший памятник Ленину.

– Он руководил всей преступной цепочкой в Финляндии! – тут он слегка сбавил напор и постарался придать своему голосу лёгкий трагизм, – Была запрошена срочная помощь у официальных лиц Дании, Голландии и Англии. Датчане уже ответили. Из Голландии и Англии пока не получено ответа. Кроме всего этого, подозреваемый явно причастен к особо наглой подделке документов, а также обвиняется в особо серьезном нарушении бухгалтерского законодательства. Эти нарушения связаны… правда, только частично… с импортом металлоконструкций. В бухгалтерии недостаёт многих важных счетов, а также отсутствуют данные по наличным платежам. Нам неясно, о чьей бухгалтерии вообще идет речь.

Тут Живчик споткнулся и ещё раз пробежал глазами по листку и менее уверенно повторил:

– Бухгалтерия очень неясная. Возможно это двойная или даже тройная бухгалтерия.

– Это всё? – впервые забеспокоился судья.

– Вес… весовые характеристики, – выдавил из себя Живчик и вдруг опасливо посмотрел на моего адвоката. Я автоматически проследил за его взглядом и успел заметить ускользающую змеиную усмешку на губах у Тони, – Плотность использованного специального полиуретанового наполнителя 100 кг/м 3, а плотность сигаретных блоков 285 кг/м 3. Поэтому вес груза в «чистых» машинах должен быть 6.800 кг, а не 8.500 кг, как было в действительности.

Тут Живчик запнулся и стал нервно советоваться с одним из своих помощников.

Тони дёрнул меня за рукав и приглушённо зашептал:

– Их расчеты любопытны, если учесть, что эту плотность полиуретана he pulls out of a hat (он взял с потолка). Но этот вопрос мы оставим до настоящего суда, – тут он коварно улыбнулся и негромко щёлкнул пальцами.

В это время Живчик уже обращался к судье:

– Указанная разница в весе даёт нам все основания подозревать, что сигареты были не только в одной пойманной машине, а также и во всех предыдущих!

Судья милостиво покивал головой.

– Бельдюги, – ругнулся я очень тихо, чтобы не достигло ушей таможенной шпионки, – Совсем охренели. Поиграли в ноябристов и будя… а то точно до вышака дофантазируетесь, ришельевцы. 190

Живчик явно почувствовал прилив красноречия от непроизнесённого напутствия:

– Особые причины для содержания под стражей всё ещё существуют. И хоть минимальное наказание за данное преступление всего один год тюремного заключения, но есть особые причины подозревать, что этот русский субъект либо сбежит, либо ещё каким-либо образом начнёт избегать следствия, суда и наказания, а также будет всячески мешать расследованию дела. Следствие пока не закончено… все документы следствия будут переданы прокурору не позднее 19 февраля 2009 года.

Я слегка запутался в несоответствиях, но постарался выкинуть эту лабусню из головы.

– Ожидается серьёзное наказание по этому делу, – Живчик теперь говорил громко, явно соскользнув на накатанную колею, – Можно предположить, что подозреваемый будет пытаться помешать следствию, негативно влияя на свидетелей, а также уничтожать и лично прятать доказательства, которые, возможно, пока ещё ускользнули от внимания следователей. Арест для него не является чрезмерной мерой, учитывая возраст и другие социальные параметры.

Тут Живчику что-то шепнули, и он сделал неожиданный вираж:

– Да, в деле есть и ещё один подозреваемый, которого до сих пор мы не смогли допросить. Пограничников уже попросили его задержать… когда у них появится такая реальная возможность.

Я наморщил лоб, пытаясь понять, о ком сейчас зашла речь, если водитель уже мотает срок. Абас, ну точно! Могли бы просто позвонить ему на Кипр, а не заставлять служивых сидеть в мифической засаде.

– Подозреваемого обязательно надо содержать под стражей, – повторил Живчик и сел.

Зато вскочил Тони и загрохотал как на митинге:

– Это уже пятый раз, как мы судимся. А ситуация так и не изменилась ни на йоту с самого первого раза. Таможня повторяет свои предположения и слухи, но пока не представила ни одного конкретного доказательства, которые бы указали на вероятные причины подозревать моего подзащитного в данном преступлении. А это ставит под вопрос законность всего процесса. В соответствии со статьёй 1-16… да и со статьёй 17-1 Судебного уложения… так действовать совершенно нельзя. Всё базируется на юридической литературе, которая мной была заранее представлена Суду. Там очень доступно рассказано про процессуальный баланс. Суд должен быть объективным, что означает, что мнение следователя и подозреваемого имеют равную юридическую ценность.

Тони сделал паузу, а я слегка забеспокоился. Выпад был настолько явным, что я, будучи на месте судьи, сразу взбеленился. Но тот только меланхолично перекатывал свою авторучку по столу и был всецело поглощён этим занятием.