Арест Ант - Как стать контрабандистом

Я посмотрел на Живчика, но тот тихо распекал своего помощника за вырванную страницу и меня откровенно игнорировал. Судья продолжал мучить свою авторучку, а прокурор так и не соизволил оторваться от бумажек.

– Теперь о возможностях подделать какие-то счета. В компьютере тысячи сканированных копий документов с подписями и печатями. Сделать из них можно что угодно. Но, покажите мне хоть одну фальшивку, и тогда действительно будет предметный разговор…

Я позволил себе лёгкую передышку, а потом более спокойно продолжил:

– Может, пригласите специалистов? Тогда и бухгалтерский учёт для некоторых коз… особо продвинутых… сразу прояснится. Почему следователи до сих пор не связались с фирмами, составляющими бухгалтерские отчёты и аудиторские проверки моей компании? Или тогда у них не будет возможности таинственно намекать на двойную… или как там? Тройную бухгалтерию? Hat-trick! Это же надо до такого дойти! Придумщики…

Неожиданно поймал себя на мысли, что если я сейчас без перехода заговорю об исторической роли ранних нибелунгов в деле героизации поздних гномов, то точно никто не заметит никакой разницы. А секретарша потом аккуратно подправит текст в нужном направлении.

Некоторое время просто на автопилоте я продолжал произносить малосвязанные эмоциональные банальности, стараясь случайно не свалиться на мат и лихорадочно обдумывал, как тут встряхнуть обстановку, но при этом не нарваться на какую-нибудь гадость за оскорбление суда. Хоть тресни, но всё мало-мальски толковое, как нарочно, замылилось. Надо закругляться, пока все окончательно не уснули, а я не стал упарывать двусмысленные косяки.

– Таможенные следователи совершенно не дают объективной картины… у них нет начальных знаний для проверки бухгалтерии. Эта задача посильна только для налоговой службы и работающих там профессионалов. Лично я в этом просматриваю совершенно другой интерес следователей. Со счетов компании они откровенно спи… спёр… конфисковали все деньги. Без всякого решения суда и хоть каких-либо доказательств моего участия в расследуемом преступлении. Может хоть кто-нибудь, наконец, обратит своё внимание на этот произвол?

Блин, я вообще забыл о контрабасе! Надо туда мягко свернуть.

– Почему обвинение до сих пор не открыло нам содержание сопроводительных документов по контрабандной поставке? А ещё лучше, если бы их сравнили с более ранними. Тогда мы могли вполне предметно говорить, кто и зачем отправил товар, какой маршрут и кто являлся его конечным получателем. Но таможня засекретила все эти данные. Почему? Это очень хороший вопрос. И почему только моя компания совершенно не была проинформирована об этой последней поставке вплоть до момента обнаружения контрабанды? Кто задумал втихаря… незаметно протащить этот нелегальный груз под видом рутинной перевозки? И почему следователи как гов… говорящие роботы повторяют, что только моя компания знала, куда и к кому эти сигареты направляются? С чего возникла такая уверенность?

Можно до бесконечности распинаться о подлянках следаков, но это обычная часть их поганой работы по «срубанию палок» и ничего нового здесь не открыть. Я машинально повторил то, что говорил ранее на наших предыдущих судейских посиделках. Кинул взгляд на настенные часы. Больше двадцати минут беспредметной говорильни. Надо заканчивать эти таможенные страдания. А то судья точно свою бедную авторучку обесчестит в летаргической задумчивости.

– Я абсолютно невиновен и это совершенно очевидно, – добавив в голос искренней пионерской убедительности, закончил я.

Несколько минут судья раздумывал, потом посмотрел на прокурора. Тот потряс своими бумажками и хмуро сообщил:

– Подозреваемый должен продолжать содержатся под стражей, чтобы у нас была возможность закончить процесс.

Я вздохнул. Может встать и набить эту кислую морду? Спинным мозгом чую, что хуже не будет, а многие даже одобрят.

Адвокат таможни, сидевший со мной по соседству, также отрицательно покачал головой. Но тут снова вскочил Живчик и, захлёбываясь, стал частить без остановки. Моя Страшила слегка оторопела и смогла переводить только короткими отрывками:

– Экспедитор, который ранее делал эти таможенные очистки… следовал только указаниям компании подозреваемого. Представитель экспедитора был выслушан следствием в качестве свидетеля. Таможенные декларации заполнялись… только по требованию подозреваемого. После растаможки товар выпускался на территорию ЕС и полностью выходил из-под надзора таможни. Проследить дальнейшие перемещения очень трудно…

– Опять пургу понёс, – резюмировал я, – Очняками дави, пустомеля.

– В Голландии была запрошена информация… получали ли они те элементы, которые к ним были направлены? В Данию и Англию был направлен такой же запрос. Например, голландская компания… та вообще… больше специализируется больше на продаже семян, кофе… у них, правда, много складов.

– И ещё они снежок нагло пьют, а траву вшивают крестиком… ах, какой нетипичный экспедитор, – меня даже стала развлекать манера Живчика так нагло врать на голубом глазу.

– Датчане ответили, что элементы пришли к ним… и от них продолжили свой путь… предположительно в Англию.

– Потрясающая новость! – я еле сдержался, чтобы не зааплодировать, – Никак CMR прочитать осилил?

Тут проявила свой нордический характер Страшила. Она замолкла и стала сверлить меня недобрым взглядом.

– Мешаю переводу? – почти невинно поинтересовался я.

– Да, – отрезала она, – Если вам неинтересно, то могу вообще помолчать.

– Да Бога ради! Уши чище будут.

Живчик распинался ещё некоторое время, но, наконец, угомонился и затих. Сел, вытер ладонью вспотевший лоб, и стал сдержанно принимать поздравления от своих заметно ликующих помощничков.

– Он хоть что-нибудь умного сказал? – миролюбиво спросил я Страшилу после недолгого раздумья, – Или опять гнал хлипкие турусы на квадратных колёсах? 191

– Про колёса он ничего не говорил, но вы и ваша компания явно виновны в незаконной деятельности, – её голос становился всё холоднее и холоднее.

– Ответ неверный. Это он виновен, что занимает пост державного человека. Хоть бы достоверное иногда выдавал, мерин сивый. За правду Боженька даже таким несколько очков потом набавляет.

– Вы его обвиняете в клевете?

– Регулярно за последние три месяца. Что устно, что письменно. А он и ныне тут. Дрозд певчий.

Терминаторша вскинула подбородок и отвернулась.

– Ужо повыведут крапивное семя, – мстительно добавил я ей в спину, – И подберут вам северные уголки, где базар по атомам фильтруют.