Арест Ант - Как стать контрабандистом

Жопец стал нервно поглядывать на часы и, наконец, показал на дверь. Последний раунд на сегодня. А может и вообще? Как хотелось бы в это поверить.

В зале меня ждала приятная неожиданность. Тони с сыном поменялись местами. Не успел я сесть, как сын негромко, но напористо зашептал:

– Делай непроницаемое лицо. Твои гримасы тут всех бесят. Особенно судью. А она принимает окончательное решение. Здесь не цирк и не театр, а солидное мероприятие.

– Тони говорил, что надо держаться очень расковано.

– Но не кривляться же и не так откровенно ржать.

– Ладно, учту. Сам видишь, что творится. Не пойму, это они так прикалываются или медицина отступилась.

– Это их мир и их правила.

– Понял уже. Заползаю в раковину и захлопываю створки.

– И не волнуйся ты так, мы теперь тебя точно вытащим.

Он отвернулся к Тони и у них завязалась оживлённая беседа. Я сосредоточился на переводчице.

– Как настроение?

– Устала. Думала, что за два-три часа управимся, а уже девятый час.

– Сколько?

– Сейчас 20:15.

– А я и не заметил. Видно на нервяке проскочило.

Появилась судья. Все встали. Она с неприкрытым отвращением осмотрела присутствующих, села и демонстративно углубилась в бумаги.

Зато внятно пару раз кхекнул адвокат таможни. Судья подняла голову. Убедилась, что это не очередная конфликтная ситуация, и только тогда кивнула. Боров медленно поднялся, бросил последний взгляд на раскрытый том, вышел из-за стола и стал расхаживать по залу. Заговорил через паузу, но его голос, низкий и тяжёлый, сразу заставил прислушиваться.

Переводчица некоторое время молчала, а потом спросила:

– Вам это переводить? Он рассказывает об общих законодательных актах.

– Это не надо. Только если меня лично коснётся.

Некоторое время она делала короткие записи, а потом отложила авторучку и заговорила с небольшими перерывами:

– Вклад обвиняемого в осуществлении контрабанды был существенным. Каждая поставка была им организована умышленно и целью преступления была попытка получить максимальную налоговую выгоду. Действия его были крайне осмысленны. Эти преступления надо классифицировать как особенно тяжкие.

– Да уж, грехи мои особо тяжкие, – вздохнул я.

Она бросила на меня откровенно сочувствующий взгляд. Тут я с ней солидарен. Адвокат подавлял своей мощью. Если бы ещё это имело хоть какое-то отношение к реальным событиям.

– Обвиняемый всеми способами мешал независимым наблюдателям получать правильную картину об экономическом положении своей компании… true and fair view (истинное и справедливое представление). Неполных, неправильных и вводящих в заблуждение бухгалтерских записей очень много и все они касаются огромных сумм. Записи базируются на неправильно заполненных инвойсах. Сумма всех этих нарушений делает данное преступление исключительно злостным.

Последовала долгая пауза, а затем адвокат зарокотал так громко, что у меня даже волосы на голове зашевелились:

– Суд должен запретить ему вообще заниматься бизнесом! Учитывая размер, длительность и повторяемость нарушений, его действия должны быть классифицированы как опасные как для нашей честной европейской рыночной экономики, так и для наших государственных интересов! Эта мера совершенно гуманна.

Неожиданно переводчица поперхнулась, схватила платок и сделала вид, что пытается прокашляться.

– Может воды? – решил я ей помочь, – Что случилось?

– Сейчас, – задушено ответила она, – Я справлюсь.

В это время адвокат закончил свою громоподобную речь и важно удалился на своё место.

– Он сообщил, что ваши преступные действия не дали возможности Финляндии вовремя выплатить свой годовой взнос в Европейский Союз. Мне кажется, что это уже чересчур.

– Вот такой он, враг народа, – стараясь выдержать невозмутимое лицо, подтвердил я, – Помешал грандиозным программам. Теперь наступит полный и окончательный трендец Европе.

Она опять уткнулась в платок, а я обернулся к Тони. Тот не особо и скрывал своей весьма ехидной ухмылки. А мне запретил!

Зато судья с явным уважением продолжала смотреть на адвоката. Потом спохватилась и дала команду секретарше. Та наклонилась к микрофону, и за дверью эхом разнеслось имя последнего свидетеля.

Лось от дверей поклонился судье и уверенно двинулся к месту принесения присяги.

– Это точно последний на сегодня? – уточнил я, – А то и так сильный переизбыток впечатлений.

– Наверно. Уже слишком поздно.

Лось, клятвенно подтвердив суду свою невероятную честность, сразу отправился к технической тумбе. Немного поёжился под взглядом прокурора, но раскрыл принесённый с собой плоский портфельчик и стал выкладывать листки. Секретарша выключила верхний свет. Все вынужденно стали таращиться на освещённый прямоугольник на стене.

– Обвиняемый всеми способами мешал нам получать правильную картину об экономическом положении его компании…

– Я это один в один уже слышал, – шепнул я переводчице, – Неужели используют одну шпаргалку на двоих?

– … нам пришлось потратить много времени, чтобы самостоятельно разобраться в его хитроумных махинациях. Вот они.

Лось положил лист. На стене появилась длинная таблица, пересекаемая разноцветными линиями.

– Здесь видно, как проходили оплаты за форвардерские услуги, таможенную очистку, наземные и морские перевозки всех контрабандных грузов.

Он подошёл к стене и стал пальцем водить по цифрам.

– Бесплатно никто свой зад не поднимет, – грустно сообщил я переводчице, – Даже мы, хоть до коммунизма совсем чуть-чуть не дотянули.

Она поперхнулась, но продолжила:

– Записи вносились неправильно, что сделало возможным ведение «чёрной» бухгалтерии. Нами доказано, что за период контрабандных поставок в бухгалтерию не вписано 33.397,96 евро и 29.825,97 долларов. Кроме того наличными было незаконно получено 36.000,00 евро.

– Точность какая, – искренне восхитился я, пользуясь темнотой, – Ему бы в Центробанке работать… камер-цалмейстером 230 . Интересно, а откуда у него вообще баксы выползли, если я последние годы только с евро работал?

Лось повернулся к судье и торжественно сообщил:

– В одном из посланий, найденных в его компьютере, которое мы расшифровали, было откровенно написано «остальное сверху», что подтверждает всё мною сказанное о получении неучтённых криминальных средств.

Тони поднял руку и попросил показать этот документ, о существовании которого он узнал только сейчас.

Лось кивнул и высветил на стене распечатку с шапкой моей электронной почты годовой давности. Там был перечень стоимости услуг по какой-то неназванной поставке и отдельно комиссии по каждой услуге. В самом конце была просьба подтвердить заказ со словами «ссылаясь на приложение сверху». Эти слова были несколько раз подчёркнуты авторучкой, а вокруг стоял ряд восклицательных знаков. Видно я второпях писал, раз такая безграмотность. Значительно лучше бы смотрелось «ссылаясь на приложение снизу».