Арест Ант - Как стать контрабандистом

– Russian polar bears… – Я задрал указательный палец и покрутил им в воздухе для усиления эффекта, – Тварь умная и хитрая. Пасётся (graze) возле землянок и в спячку (hibernation) никогда не впадает… э-э-э, не спит даже зимой. Сильный… как слон. Когти как у тигра.

Чуть не ляпнул про хвост, который длиннее, чем у крокодила, но сдержался. Других сравнений решил не приводить. И так картинка достаточно впечатляющая. Да и в голове постоянно вертится подлая подсказка: « Кролики – это не только ценный мех ».

– Real ogre… man-eater! (Настоящий огр… людоед) И эти… sons of Russian polar bitch… постоянно нападают на грузовики с нашей едой, – тут я решил внести уточнение, – Работаем мы все бесплатно. Только за еду и водку ( vodka-food ). Консервированный жир (tinned fat) , называемый в России salo . Коммунизм. Он у нас тогда был. Её завозят только раз в год. Самолетами. – тут я понял, что окончательно заврался и решил переключиться на другое. – Добываем уран… и другие секретные polymers.

Пришлось опять взять паузу и закурить, чтобы задавить нагло рвущееся наружу попытки сделать дословный перевод: «Просрали полимеры» .

– Если медведя сразу не убить, то наступает полный starvation… голодная смерть. Но самые страшные это их самцы… alpha-dogs… живучие, гады. У нас это все знают. Всё норовят последних красивых девок попортить (rape), а мужиков калечат (maim) и жрут только исключительно genitals. Никакой свободы передвижения в вечернее время по их меченой территории. Страшное и всеобщее падение demography. Вот я и поехал в Финляндию… democratic liberties… free will… теперь я здесь! Среди вас. В капитализме.

– Perestroika? – вылез один из самых просвещённых.

– Restructuring? – огорчил я его, – Нет. Perestroika это только aurora borealis (северное сияние). Её под рекламу Coca-Cola приспособили и с туристов требуют за просмотр золотом. Секретная разработка. Naezd называется. Да, а Vodka и Coca-Cola теперь привозится в виде coloured blocks of ice (раскрашенных глыб льда), чтобы не загрязнять природу и беречь ценных fur-bearing animals (пушных зверьков). Откалываем себе по куску после смены и грызём. У меня однажды зубы примёрзли, когда топор забыл и решил сам откусить. Пришлось все зубы себе выбить, чтобы не умереть от обморожения (deep frostbite) и голода.

Я выдвинул челюсти, подтверждая истинность своих слов, а заодно посмотрел на часы соседа. Подумал и решительно произнёс:

– I wish you all goodnight. (Я желаю Вам всем доброй ночи).

Все зашевелились, дружно раззевались и по очереди стали наведываться к Ихтиандру.

Я плюхнулся на свою кровать и решил сегодня спать одетым 235. Надо же показать настоящий сибирский характер, раз так рассвистелся. Неожиданно меня посетила весьма разумная мысль, что не мешало бы на перспективу отшлифовать подобный рассказ, украсив его неотразимыми деталями. 236

Ведь я, наивный, думал, что только заокеанский tabloid может быть таким USAble (годным к употреблению) для разных баек. Видно всеобщий маразм крепчает. И мы за ним следом.

Проснулся я совершенно разбитым. Ночью накурили так, что не продохнуть. Пришлось полностью открыть окно. Когда влетали порывы ветра, становилось свежо, но холодно и сыро, а в остальное время душно и невероятно вонюче. Видно настигло наказание за глумление над сибириадой. Теперь я точно уверился, что эту тюрьму наши дореволюционные раздолбаи соорудили.

После завтрака только я один был вызван на шмон, а остальные остались ждать своих дальнейших перевозок. Кого автобусом, а кого и по железной дороге. Напоследок я надиктовал им краткий русский разговорник, добавив etap, dachka, kozel, otvali nakh, paika и другие действительно необходимые для жизни в Сибири слова и выражения.

Шмон не состоялся. Вертухай ограничился краткой иронической репликой своему напарнику:

– He is again with us. (Он снова с нами).

Потом демонстративно повёл носом, брезгливо сунул мне в руки сопроводительные бумаги и махнул в сторону двери.

– Сам бы хоть раз со своими сопле… менниками в камере покантовался, чистоплюй привередливый, – уязвлённо проговорил я парой минут спустя, хмуро топчась у каптёрки.

Каптёрка была закрыта, хотя внутри явно что-то шуршало. Осторожно постучал, но реакции не последовало. Видно дела не для посторонних. А лишние знания может и сокращают срок, но точно не приближают свободу. Ладно, до вечера далеко. Ещё разживёмся бельишком.

Я глубоко вздохнул и стал подниматься со всем своим барахлом по лестнице, надеясь, что никому сейчас не приспичит спуститься вниз. Тогда точно застрянем.

– Long time no see (Давненько не виделись), – Коридорный вертухай довольно заржал своей дежурной шутке.

– Задолбал уже. Посвежее ничего не придумать? – буркнул я, но для понимания добавил вполне в местном тюремном духе, – Glad to meet you again, officer! Ready to take any reasonable risk… only under your surveillance. (Рад снова встретиться, офицер! Готов на разумный риск… только под вашим наблюдением).

Вертухай радостно захрюкал и пошёл в очередной раз прилеплять картонку с моей фамилией над дверью камеры 37. Там уже висела одна картонка. Значит, Красавчика ещё не вытащили его заботливые предки. Жаль. Буду надеяться, что он теперь уже полностью вменяемый.

Но меня ожидал сюрприз. На моей койке вольготно раскинулся крупный незнакомый парень и тупо глазел в телевизор.

– Это что за хрень на моём месте? – брюзгливо вырвалось у меня.

– Ты русский? – восторженно заорала хрень, спрыгивая на пол.

– Нет, блин, мимикрирую. Ты как сюда попал? Этот этаж для офинаревших.

– Я не виноват. Меня эти сюда посадили, – он как-то сразу сгорбился и жалобно посмотрел на вертухая, – И никто по-русски тут вообще не говорит.

– А ты чего ожидал?

– Ну, я… – он замялся, но быстро переменил тему, – Я вашу полку занял?

– Полку? – не выдержав, я плотоядно ухмыльнулся, – Это тебе не купе Москва-Сочи. Запомни, правильные нары красят человека… и берегут его здоровье.

Вертухай продолжал стоять в дверях и умильно наблюдать за встречей соотечественников и явно ждал заслуженной благодарности.

– I am truly grateful for your… for your… (Искренне благодарен за вашу…), – я слегка замялся, не зная как более точно описать вертухайскую услугу, вызвавшую моё раздражение, но решил не усугублять и неожиданно закончил – … for such related cellmate (за такого родственного сокамерника).

Вертухай довольно закудахтал и даже разрешил сходить в душ, а потом спуститься за постельными принадлежностями.

Дверца каптёрки слегка приоткрылась только после третьего энергичного стука.

– Уже вернулся? – хмуро спросил Сулев через узкую щель, – Чего барабанишь? Только псов накликаешь. Не видишь, что закрыто? Дела у меня. Переучёт. Вижу, что помылся. Шмотки потом сам занесу. А пока вали отсюда по тихому.