Арест Ант - Как стать контрабандистом

– И я рад тебя видеть, – хмыкнув, сообщил я, – Новатор производства.

Камера встретила меня открытой форточкой и относительной чистотой. Сокамерник успел перестелить себе на верхней полке и теперь чинно стоял у ещё влажного стола.

– Меня Мишей зовут, – сообщил он, явно размышляя протянуть мне руку или здесь такое не принято.

– Рад встрече, Михаил, – бодро сообщил я, усаживаясь на табуретку – Давно сюда попал? Куда делся мой отмороженный финик?

– Меня только вчера перевели из подвала. Здесь никого не было. Даже матрацев и подушек. Только вечером принесли. Я не знал, что нижняя кровать занята. Никто по-русски не говорит, а я в школе французский изучал… но уже совсем ничего не помню.

– Вот и начинал бы с французской тюрьмы.

– Но у нас бизнес в Финляндии и Швеции.

– И какой, если не секрет?

– Да какой уж тут секрет, – лицо у него сморщилось, казалось, он вот-вот заплачет. Довольно странное поведение для такого здорового мужика, – Табак и водка.

– Знакомо. Много взяли при аресте?

– Пятьдесят блоков и почти полный ящик алкОголя, – странное ударение резануло по ушам.

– Часто сюда катаешься?

– Два раза в неделю.

– Готовься, теперь тебе за каждую поездку по столько же выпишут.

– Не выпишут, – голос у него был слегка дрожащим, – У нас всю отчётность полицейские забрали.

– Что забрали?

– Отчётность. Когда, сколько, кому и почём.

Я вначале не понял, а когда дошло, то начал так неудержимо хохотать, что пришлось перебраться на кровать и прилечь.

– Помолчи, – предупредил я Мишу, – А то точно от смеха умру, терпила-доброволец. Сейчас немного отдышусь, перекурю и продолжим.

– А мне можно? Третий день без сигарет. У меня остался блок в сумке, но мне его не выдают.

– Держи и крути себе, – я достал упаковку табака, отсыпал горку фильтров, пачку папиросной бумаги, машинку и разложил всё на столе, – Только не заслюнявь аппарат. Потом тщательно промоешь. А я пока кофеварку запущу. Ты как относишься к кофе?

– Я его только по утрам люблю.

– Принципиальный подход. Сейчас нет и одиннадцати. Будешь ждать следующего завтрака или оскоромишься?

– Буду сейчас.

– Разумный выбор, – я нажал кнопку интеркома и попросил вертухая выпустить меня, чтобы набрать воды.

– А здесь и воду можно набрать?

– Даже нормальный сортир можешь в течение дня неоднократно посетить.

– А я и не знал. Сегодня утром чуть не умер, когда парашу вываливал. Хорошо, хоть увидел, как её можно помыть и хлоркой засыпать. А то так приклеилось, что уже думал, что придётся руками выгребать.

– Новости на поржать. Подожди, дай я воды принесу, а то ты как скажешь, так сразу всё из рук валится.

Не успела колба наполниться кипятком, как из приятной задумчивости меня вывел несмелый вопрос Михаила:

– А разве нельзя сделать чай?

– Кто сказал, что нельзя? Опусти в стакан чайный пакетик и пей себе на здоровье.

– Но вы же сказали, что будете варить кофе?

– Ничего подобного. Я только спросил, будешь ли ты кофе сейчас или отложишь до завтрашнего утра. И перестань «выкать». Раздражает.

Миша повертел стакан в руке и твёрдо сказал:

– Буду чай.

– Бог в помощь. Или ждёшь меню и официанта для обслуги?

– Не… я сам.

Он сделал первый глоток и зажмурился.

– Хорошо-то как. Совсем как дома.

– Странные у тебя ассоциации. Давай, гони дальше своё жизнеописание.

Следующие полчаса Миша веселил меня своим незамысловатым бизнесом. Томясь от навалившейся безработицы, он запил и сошёлся с разбитной продавщицей из какого-то продовольственного ларька. Именно она надоумила его запустить «коммерческое колесо».

Руки у парня росли из положенного места, и он довольно быстро наделал тайников в своей подержанной иномарке. И дело пошло. Любовница развила бурную деятельность, оформила годовые визы и стала потихоньку брать из своего ларька сигареты и спиртное «на реализацию». Дело стало стремительно расширяться. 237

Миша перестал пить и постоянно жалеть себя. Стал полностью обеспечивать семью всем необходимым. Она торговалась и вела все расчёты с покупателями. Ежемесячно честно выплачивала треть всех доходов. Ещё одна треть доставалась ей, а остальное уходило туманной «крыше».

– А кто вас крышевал? —исключительно в целях самообразования заинтересовался я, – Ты с ними знаком?

– Нет. Она лично вела все переговоры.

– Угу, знакомо. Нашему Мише не до «крыши», он смотрит значительно выше.

– Нет, не ничего такого не думай. Я же с ней до сих пор сплю.

– Весомый аргумент. Непрошибаемый.

– Она вела специальную книгу. Сколько взяли, сколько продали. Кто чего купил и что заказал на следующую поездку.

– Фамилии тоже записывала?

– И имена, и фамилии, и телефоны. Финские и шведские.

– Герои… любовники, мать вашу.

Вылить весь сарказм мне не дал щёлчок замка. За спиной вертухая маячил Сулев с рулоном постельного белья.

– Никогда не долби закрытую дверь, – назидательно произнёс он, – А то самого девственности лишат.

– И вы говорите по-русски? – оторопело спросил Миша, – Но я же вас спрашивал?

– Радуйся, что мне было лень, а то точно бы как болотную жабу распластал на британский флаг.

– Но я… – Миша замолк и стал суетливо наливать себе новую чашку чая.

– Чем он тебя поразил? – полюбопытствовал я у Сулева.

– Этот… аршин рязанский…

– Верста коломенская.

– Что?

– Если ты о его росте, то верста коломенская. Аршин это 16 вершков. Точно помню. Пуд – 16 кило, а тут 16 вершков. Очень мало для такого бугая. Зови его просто многопудовым вершкоростом.

– Прохфессор , ты бы лучше дослушал, и этого… вершкопуда казанского начал правильно воспитывать. Я вчера утром сижу пью себе спокойно кофе, а этот… без разрешения засунул свою грязную голову ко мне в каптёрку и нагло заявил: «Слышь, мужик, хоть ты тут по-русски педришь?».

– И чем закончилось?

– Закончиться мог только ваш оккупационный режим… а я простым и очень доходчивым эстонским языком направил его точно… откуда он так неудачно вывалися на этот свет.

– Но бельё выдал?

– Напарник подсуетился. Я же кофий пил. А то бы точно в лоб закатил этому переростку.

– Может, с нами чашечку за компанию выпьешь?

– Нет. Пойду. У меня дел полно, – кивнув, он вышел за дверь.

– А это кто? – осторожно спросил Миша.

– Тебе официально или по правде?

– Официально.

– Злостный наркоторговец и потенциальный хладнокровный убийца, увильнувший от сурового наказания из-за недостаточности улик.

– А если по правде?

– Стечение обстоятельств. Как и у тебя.

– И сколько ему за это дадут?

– Сейчас точно не помню, но лет 10-12 точно.

– Но мне дадут меньше? – его стал пробивать лёгкий мандраж.