Арест Ант - Как стать контрабандистом

Вздохнув, я стал буравить полицейского взглядом. Не помогло. Тогда я негромко попросил Агрипину:

– Скажи этому говорливому: «Раньше сядем – раньше выйдем». Мы же тут не до утра собираемся торчать? Что он от меня хочет?

Агрипина ощутимо недовольно прервалась и задала короткий вопрос. Последовал такой же ответ, как комара отогнал:

– Как это было?

– На суде мне стало плохо. Судья прямо с заседания отправил меня к доктору в сопровождении двух сотрудников таможни. Пока мы шли в тюрьму, они спросили, чем вызвано моё такое плохое самочувствие. Я сообщил, что это результат их методов проведения допросов. Особенно этим отличился Арто. Да, ещё добавил, что начальство их за это сильно накажет, если со мной случится что-нибудь серьёзное. С переводчиком я говорил только по-русски, – я слегка скривился, но утешил себя, что украинский это просто опоганенный поляками русский, – И уж точно никакой фразы по-английски «I will kill Arto» я не произносил.

Агрипина закончила переводить и они оба уставились на меня.

– Как вы описали… ожидаемое наказание?

– Словами, блин.

– Какими точно?

– Точно не вспомню, – а в голове нахально завенела только одна фраза: «Врёт как свидетель», – Сказал что-то вроде… вас за это собственное начальство прибьёт.

– Прибьёт это в смысле убьёт?

– Нет, это в смысле накажет. Сами знаете, что у нас матери своим детям говорят: «Если получишь двойку, прибью».

– Это реальная угроза детям?

– Зависит от родителей, – быстро ответил я, стараясь не поперхнуться. Тут не захочешь, а вспомнишь о кавказской педагогике 114.

Хорошо, что хоть ничего такого я сдуру не ляпнул, а то бы совсем нехорошо вышло. И никакие ссылки на наш азиатский менталитет не спасут. Сделают из меня маньяка-контрабасиста, потом не отмоешься. Звучит вон как хлёстко: homicidal maniac – bootlegger (маньяк-убийца – бутлегер) или вообще Russian homicidal maniac – smuggler (русский маньяк-убийца – контрабандист). Выбирай на любой вкус по настроению судьи и сразу на первые полосы газет. Это вам уже не petty smuggler (мелкий контрабандист) . Тут солидный срок корячится.

Щетинистый задумчиво погонял мышку и уточнил:

– Вы согласитесь, если суд будет рассматривать это дело без вашего участия?

– Да, конечно.

– Тогда подождите, я запишу и распечатаю ваши показания.

Агрипина вынужденно переключилась на меня:

– А вот я бы никогда такого не переводила. Люди много чего по злобе говорят, а потом вообще ничего не делают.

– Что, и помечтать уже нельзя? — непроизвольно передразнил я её, – Со мной совсем другая история.

– Правда? Вот на прошлой неделе мне один странный парень достался. Здоровенный такой водитель-дальнобойщик. У него нашли пять блоков сигарет и четыре бутылки водки. Он от них всё отнекивался да отнекивался, а потом взял и предложил таможеннику взятку.

– Взятку финну? Вот так в лоб? Это какую же?

– Пообещал бесплатно прокатить таможенника через Копенгаген в Роттердам.

«Через Попенгаген», – машинально поправил я её, но исключительно мысленно, – Агрипина, это никакая не взятка. Это деловое мужское предложение.

– Да? – ответила она расстроившись, – А я не стала переводить. Думала, что таможенник рассердится.

– Зависит от таможенника. Упомянутый здесь всуе господин истец уж точно бы век благодарил за такое предложение.

– В следующий раз обязательно переведу.

– Не пожалеете. Жаль только, что я этого не увижу.

Щетинистый протянул распечатанный лист и стал выключать компьютер. Видно он был полностью уверен, что изменять ничего не придётся. Или просто лень человеку такой дурью заниматься, когда такой аппетитный экземпляр под боком нарисовался.

Агрипина медленно просмотрела полстранички текста:

– Здесь всё, как вы сказали. Только он уточнил, что наказание высказано русским словом, похожим на убийство.

– Это как?

– Очень похоже. Но это же правильно?

– Пока не знаю. Ладно, давайте, я подпишу и пойду заниматься своими делами. Что-то у моих лекарств действие заканчивается.

На сборы мне дали всего 10 минут. При этом вертухай стоял за моей спиной и бдительно наблюдал за каждым предметом, который я рассовывал по пакетам. Я не выдержал и стал бубнить себе под нос по-русски:

– Не дадут ничего стащить на долгую память. Даже втихаря отбить кусок от Беса. Не будет со мной его ароматов долгими зимними вечерами. И на стене я не оставил своих мудрых напутствий. Минует меня слава земная.

– Может взять с собой одну книгу, – вдруг сказал вертухай.

– Спасибо, но я их все прочитал. Дважды.

– Могу вам принести Библию на английском.

– Спасибо. Мне imprisonment for life (пожизненное заключение) пока не светит.

– Да, я слышал, что вам могут дать только 4 года, а не пожизненное.

– Да нет, я думаю, что вообще отпустят скоро.

– Все так говорят.

Я подхватил два легких, но объёмных пакета и сообщил:

– Готов.

В последний раз оглядел камеру и пошёл за вертухаем.

Процедура оформления моего перевода заняла очень мало времени. Видно вертухаи изобразили такую бурную деятельность при посторонних, что всё заранее подготовили пока я торчал у Щетинистого.

Двое молчаливых полицейских забрали документы и вывели меня на тёмную улицу. Там стоял обычный полицейский патрульный фургон. Передо мной открыли заднюю дверь. Я неуклюже залез в отсек и осторожно присел на холодное сиденье. Всё буднично и без эмоций. Дверца хлопнула, заработал мотор, и мы отправились в ночное никуда.

GOOD BYE BLUE SKY!!!

ПРОЩАЙ, НЕБО ГОЛУБОЕ!!!

Полицейский фургон ощутимо мотало по обледенелой дороге. Я старался хоть как-то зацепиться за нижние края скользкой скамьи и не биться одинокой кеглей о жёсткие пластмассовые углы и дверцу этой собачьей будки. Хоть бы ручку какую привинтили, если не для эргономики, то хоть для дизайна.

Одна радость, что асфальт везде проложили. Вот на наших дорогах в таком угловатом гробу точно никаких костей не соберешь. Машина резко затормозила. Я в очередной раз чувствительно шарахнулся о перегородку и через зарешёченное окошко заглянул в салон. Там был установлен столик с компьютером и принтером. К полу привинчено вращающееся кресло. По бокам стеллажи с бланками и разными полицейскими примочками. Прямо, через лобовое стекло, открывался вид на раскрытый подъёмный мост через узкую полоску воды. Сайменский канал. Туристический сезон закончен, значит, будем пропускать баржу, а только потом поедем дальше. Я потёр ушибленное плечо и уселся назад на узкую полоску согретой скамейки. Будем смотреть урывками, иначе задница окончательно отмёрзнет. Хорошо хоть спина пока не реагирует.