Арест Ант - Как стать контрабандистом

– Здравствуйте! А ведь мы с вами уже встречались?

– Такое не забывается, – я лихорадочно пытался вспомнить её имя, пока мы шли за stubble human (щетинистым индивидуумом). Гайка, шпилька… вот ведь незадача. Совсем из головы вылетело. Что-то такое, простое, канцелярское… скрепка… нет, булавка. Точно булавка. Агрипина – Pinna или Pinne, – Здравствуйте, Агрипина. Какими судьбами здесь?

– Позвонили и попросили перевести.

– О, это честь для меня! А что мой толмач? Совсем умаялся?

– Я не знаю. Может он больше 8 часов с вами сегодня отработал?

– Я без часов.

– А что у вас с рукой?

– Бандитская пуля. Сейчас будут награду вручать.

– Правда?

– Нет, иллюзии извращённого психогенеза на почве недостаточности субстанций для поддержания гомеостаза.

– Вы что, доктор? – глаза у неё расширились, а грудь опасно заколыхалась.

– Много лет проработал проктологом в нейрохирургии глазного мозга.

– Ой, как интересно! А зарплата там большая?

– Офигительная. Всё руководство страны в клиентах. Специфика их деятельности.

– Как я вам завидую. Наверно, многих интересных людей лично знаете?

– Да, некоторых доводилось обштопывать.

– Даже холостых?

Ответить я не успел, так как Щетинистый открыл дверь и запустил нас в свой захламлённый кабинет. Мне он указал на стул у стены, а Агрипину усадил перед своим столом. Сам сел за компьютер и стал бросать косые, но весьма красноречивые, взгляды на внушительный бюст, продуманно выступающий из рискованного выреза. Мне была видна в основном её спина с накинутым платком и физиономия Щетинистого , так что я вынужденно стал разглядывать разбросанные по комнате коробки и свёртки. Особое внимание привлёк самурайский меч, небрежно прислонённый к шкафу.

«Интересно, это катана, танто или вакидзаси?» – стал я размышлять совершенно отстранённо, – «Может, тут теперь каждому по такой штуке выдают перед направлением в тюрьму? Например, для воспитания самурайского духа и добровольной созерцательности неизбежного. Согласно, скажем, последней директиве ЕС. А что? Европейским депутатам надо не только активно обсуждать единую толщину презервативов для Европы, могут и о нас, падших душах, иногда озаботиться».

Щетинистый в очередной раз масляно улыбнулся Агрипине, потом перевёл сразу поскучневший взгляд на меня и медленно заговорил. Агрипина моментально, как кошка, выгнулась ещё больше в его сторону и низким грудным голосом почти пропела:

– Вас пригласили на допрос к инспектору полиции. Поступило заявление, что вы угрожали убить следователя, находящегося при исполнении им служебных обязанностей.

Тут до неё дошёл смысл сказанных слов, и она с придыханием спросила, явно уже от себя:

– Это правда? А за что?

Я с трудом закрыл, потом опять открыл рот и переспросил:

– Когда и кому я угрожал? – надо потянуть паузу и продумать как себя сейчас вести. Тут даже не надо пахать себе дополнительной пяди во лбу. Ясен пень, моя сегодняшняя парочка перебздевших следаков весь этот отстой замутила. Раз кореша вокруг, так чего им стесняться? Так они свои задницы наглухо прикрывают. Наверно, вместе эту слезливую байку накропали, господа сочинители, модерасты мусоргские . Деперасты проститамошние.

Щетинистый достал листок бумаги и стал зачитывать. Агрипина сначала жадно вслушивалась, но буквально сразу на её лице всё больше высвечивалось разочарование, и переводить она начала уже обыденным голосом:

– Вы устно… это, значит, только одними словами… но в присутствии свидетелей… угрожали применить силу против старшего таможенного инспектора… это у них называется силовое противодействие должностному лицу. Случилось это… когда стражники вас вели из зала суда назад в камеру… то это… вы им передали очень серьёзную угрозу… ну, сказали по-английски… I will kill Arto.. . А этот Арто утверждает, что вы очень опасный преступник и контрабандист… угрожаете ему и его семье физической расправой в связи с его профессиональной деятельностью… а он, это… глава следствия в вашем деле. Да, а раньше, на основании именно его рапорта… это… суд вас арестовал. Теперь он очень боится за себя и за жизнь своей семьи. Это всё.

– Как всё?

– А что, вам мало? Но больше ничего нет. Полицейский вот говорит, что это… ещё есть два заявления свидетелей из таможни, но они написали о том же самом.

– Я что, похож на рефлексирующего отморозка?

– Я только перевожу… но никогда таких, о ком вы говорите, не видела… а вот вы… вы очень устало выглядите. И с вас это… кровь на пол капает. Потом будет трудно отмыть.

– Спасибо за заботу, – я приподнял руку повыше, – А туалетной бумаги или салфеток каких-нибудь здесь не найдётся?

Щетинистый молча вытащил из ящика стола несколько смятых салфеток из McDonald’s и протянул Агрипине. Она передала мне с вопросом:

– Это вы там поранились?

– Нет, – машинально ответил я, продолжал думать, что нужно рассказать, – Знаете, англичане правильно говорят: «A goose quill is more dangerous than a lion's claw».

– Значит, вы с ним всё же сцепились? Хоть морду-то набили?

– Его там не было. А сие мудрое изречение гласит, что гусиное перо страшнее львиного когтя.

– Вы что, его потом пером пырнули?

– Господи, да нет же. Это просто провербальничек такой… ну, это типа пословицы, в натуре. Слово ранит больнее кинжала. Примерно так. А кровь… она течёт из-за неудачно вытащенной иглы. Капельницу мне в больнице ставили.

– Вы что, наркоман?

– Агрипина, меня здесь все на контрабас подписывают… а я ни сном, ни духом… уже месяц голодный сижу… со спиной что-то хреновое случилось… зубы полетели… а тут ещё эти фантасты на мою голову, – я понял, что зарапортовался, и заткнулся. Потом выставил вперёд здоровую руку и, глубоко вздохнув, сказал, – Стоп! Обо мне потом. Спроси, что ему от меня надо… чисто конкретно? Только ознакомится и поставить свою закорючку, или надо записать и мою версию?

Они затеяли оживлённую беседу, причём bad cop просто на глазах ударно перековывался в good cop и даже старался незаметно втягивать брюхо между выдохами. Его явно пробил купидоновский арбалетный болт. Ещё минут пять-десять и сорвётся взмыленный легавый бриться и подмываться. Ох, далеко наша Агрипина по здешним кобелиным штабелям пойдёт в поисках своего бабьего счастья.

Я вынужденно занялся салфетками, хотя внутри потянуло холодком и стало снова нервно потряхивать. Обложить бы их всех многоэтажным, да… никакого толка не будет. Тут надо исхитриться и как-то уходить по-английски, пока не послали по-русски… но на чухонской манер.

Нет, но как быстро следаки сообразили мне подлянку кинуть! Ни один суд не придерётся. Для местных законников два заслуживающих уважения свидетеля своими показаниями могут любого под цугундер подвести. А вот врут здешние стражи границы вообще без всякого зазрения совести. В этом я уже в четвёртый раз на собственной шкуре убеждаюсь. Причём задокументировано. И не найти мне тут парочки-тройки более уважаемых контр-свидетелей. Такой вот очередной облом.