Михаил Башкиров - Одиночный десант, или Реликт

Осторожно вошел.

Под ногами захрустело.

На потемневшей табличке еще угадывались фамилии да имена.

Из-за деревьев вылетели две вороны и пронзительно закаркали.

Андрей достал из сумки карту, отметил нужное место крестиком.

А если бы не Семен Карпович, то явно пропустил бы, не заметил… Все бы заутюжили, сровняли с землей… Надо будет председателю сказать… Может, приведут в порядок… Хотя кому какое дело до нее, когда она в такой глуши – была бы поближе… А Федор – хоть бы словом обмолвился; да и сюда, видно, не захаживает…

Андрей постоял еще немного и выбрался из оградки.

На этой стороне массива камень появился почти на таком же уровне, как и вчера.

Прежде чем добраться до плоской вершины водораздела, Андрей выкопал три прикопки и оформил столько же перечеток.

Здесь лиственницы попадались довольно часто, а в почве увеличилось содержание гумуса.

Взобравшись по склону, наткнулся на толстую поваленную лиственницу.

Оседлал ствол, каблуком сломал остроконечную ветку – от удара она разлетелась на упругие кусочки – и расстелил перед собой карту.

Хороший массивчик получается… Гектаров на сто вытянет, если не больше… Надо будет вечером прикинуть палеткой… И конфигурация вырисовывается классическая… Только вот могила партизанская останется родимым пятнышком…

Андрей слез с валежины, постоял – и вдруг вместо того, чтобы взять вправо, перевалил водораздел и стал спускаться по северному склону, хотя там ему делать было нечего.

Склон, заросший осинником и шиповником, оказался впридачу еще и слишком крутым для освоения.

Внизу чернели пятна хвойных, то и дело мелькали рыжие выступы обнажений.

Тормозя сапогами, упираясь лопатой, Андрей скатывался вниз.

Колючие ветки успевали стегнуть по лицу, но он не обращал на них внимания.

Там, далеко внизу, что-то заманчиво светлело среди стволов за лавиной кустарника.

Сенокосы открылись сразу.

Они казались флагами, нанизанными на нитку пересохшего ручья.

Редкие зароды вырисовывались эмблемами на подтаявшем снегу.

Сенокосы уходили вдаль, раздвигая черный ерник и отбрасывая березы к подножью склонов.

Вот на чем держится благосостояние Федора – с помощью сердобольных механизаторов, «не любящих» выпить… Он им и гостиница, и магазин, и баня – наверняка… А они ему и сена подкинут и соломки и удобрений… А председатель прав, подзапустили здешние угодья… С такой площади собрать так мало сена!.. Вон, зароды по пальцам можно пересчитать…

Андрей, метнув лопату на снежную полосу, рискованно прыгнул следом и едва не подвернул ногу.

Куда разогнался… Двое больных в одной избе – явно переизбыток… Интересно, очухался ли Федор?.. Может, надолго слег? Угораздило же старика… И все из-за дурацкого характера… Довыкаблучивался в бане…

Чтобы больше не думать о заболевшем бедолаге, Андрей занялся сенокосами, хотя требовалось лишь набрать гектары леса под будущую пашню.

Достал карту, журнал.

Приготовил карандаш.

Великолепная идея… Председатель наградит сотней яиц и бидоном сливок… Сенокосы надо окультурить: перепахать, подсеять травку… Конечно, председателю выгодней работы подороже, в первую очередь – корчевание деревьев… Но зато здесь можно при минимальных затратах получить максимальный эффект… А институтское начальство вряд ли будет против включения сенокосов в общий проект… Массивом больше, массивом меньше…

Андрей нанес на карту первый контур.

Главное – чтобы начальник отряда не заартачился…

В прошлый месяц к Андрею на проверку работ приезжал начальник отряда.

В первый же день отправились в лес.

Начальник побродил среди деревьев, полистал заполненные журналы, помозговал над перечетками, спросил про площадки.

Андрей честно признался, что расчеты приблизительные.

– Главное чтобы камня не было, – сказал начальник, – и за рельефом следи, а деревья – это дело хитрое… Только не зарывайся… Соображай!

Андрей обещал соображать.

Остальные пять дней начальник, вместо утомительной инспекции, просидел с удочками на реке…

На массив припорошенного снегом неокультуренного сенокоса ушло больше часа.

К удовольствию Андрея, цепочка мелких прикопок демонстрировала полную пригодность почвы к глубокой обработке.

Изрисовал карту пометками.

Кое-где срезал кустарник, кое-где убрал десяток лиственниц…

Черные корявые исполины было прекрасно видно издали.

Не заморачиваясь возней с диаметром каждого дерева, поставил в перечетку всем самый большой.

Чтобы потрафить председателю объемом будущих работ, добавил тридцать штук несуществующих пней, тоже лиственничных и тоже большого диаметра, и для наглядности приплюсовал валежины.

Изрядно промерзнув на ветру, Андрей решил, что на сегодня достаточно.

Пора возвращаться в заброшенную деревню, в чужую хату, где загибается чужой старик, где на стене фотография бравого воина Семена Карповича и снимок погибшей внучки…

Когда Андрей, жаждущий тепла и горячего крепкого сладкого чаю, ввалился в дом, с порога понял: ситуация не изменилась.

Судя по аромату целебных трав, хриплому кашлю, доносившемуся из спальни, да приглушенных бабьих причитаний, старик по-прежнему лежал пластом.

Андрей осторожно напомнил о себе, дважды стукнув о входную дверь чугунным кольцом витой ручки.

Увидев измученного дальним походом землемера, хозяйка всплеснула руками и запричитала:

– Ой, ты же у меня голодненький!

– От обеда не откажусь…

Андрей быстро избавился от сапог и промокшей одежды, переоделся в сухие штаны и колючий свитер.

Хозяйка, не обращая внимания на доносившиеся стоны, накрыла щедро стол.

Андрей вяло принялся за угощение.

Поначалу казалось, что под аккомпанемент страданий больного набивать желудок будет некомфортно, но тарелка наваристого борща разрешила все сомнения…

Закончив пир, Андрей перебрался на раскладушку, чтобы блаженно раздеться и немного подремать.

Но появилась неугомонная хозяйка и позвала к Федору.

Андрей прошел в спальню и за цветной занавеской, на широкой кровати, увидел разметавшегося деда.

Больной с трудом разлепил глаза и тихим, просящим голосом проговорил:

– Друже… Подсоби по хозяйству… Старухе одной… Не совладать.

– Конечно, конечно!

– Она скажет… Что надо делать… Она скажет…

Федор закрыл глаза и больше не промолвил ни слова: лишь сиплое, неровное дыхание вздымало грудь.

Андрей постоял минуту рядом с постелью и вышел.

Дело-то попахивает гнильцой…

Андрей возился по хозяйству, пока не стемнело.