Михаил Башкиров - Одиночный десант, или Реликт

Варил картошку в больших чугунах, толок ее в шайке поленом, сыпал туда муку, тщательно перемешивал и полученную бурду таскал в грязных ведрах в загончик, где верещали три голодные свиньи.

Они беспокойно метались и рыли землю.

Пока Андрей выливал ведра в корыто, свиньи толкались рядом, пытаясь сбить его своими крутыми боками.

Андрей пинался налево и направо, а свиньи дружно напирали, отчаянно хрюкали, переходили на визг.

Потом долго поил корову, бычка и пегую телку, бросал им сена и даже попробовал старыми вилами вычистить настил от свежего навоза.

Под конец Андрей одурел от хрюканья, мычанья и вони.

Хотелось только одного – добраться до раскладушки…

Ночью Андрею снилось огромное стадо голодных свиней.

Они очумело метались по деревне, пожирая всех подряд.

Мощные рыла опрокидывали дома, сбивали заборы, выворачивали с корнями деревья.

А он бежал впереди стада в костюме официанта, низко кланялся и приговаривал: «Сюда, пожалуйста».

Но вот споткнулся, упал в холодную грязь, и что-то жесткое и тяжелое навалилось сверху…

Андрей проснулся, выпутался из-под одеяла и перевел дух.

В комнате стариков тоскливо горела лампа.

Свет тонкой чертой пробивался сквозь портьеры и почти доходил до раскладушки.

Было слышно, как постанывает Федор.

Андрей перевернул подушку и заснул.

Свинский кошмар не повторился…

Но с утра началось повторение вчерашнего действа.

Хозяйка растолкала Андрея в несусветную рань, накормила как следует и отправила во двор совершать новые подвиги.

Свиньи встретили его как старого знакомого и нетерпеливо дожидались у корыта своей порции.

– Жрите, падлы, жрите!

В ответ лишь жадное чавканье.

Для отвода души каждой свинье, кроме еды, досталось по увесистому пинку.

От хрюкающих и визжачих Андрей отправился к вечно жующим.

С рогатым скотом все-таки полегче… Да и видок у них вполне интеллигентный… Мычат почти по-человечески…

Разделавшись с «интеллигентами», Андрей решил тихонько собраться и смыться в поле.

Лучше продираться сквозь чащобу и ковыряться в мерзлой почве, чем ждать новых заданий по хозяйству…

Но в комнате постояльца ждала старушенция.

Андрей схватил со стены полевую сумку.

– Поработать надо, план горит!

Хозяйка, не понимая, смотрела на него.

– А деду антибиотики надо давать, таблетки… Может, у вас завалялись где-нибудь? Антибиотики, понятно?

– На все воля божья… – ответила хозяйка еле слышно. – Видно, час пришел…

Андрей, застегивая на ходу куртку, стремительно выскочил в сени.

– Вот влип!..

Только настоящая добросовестная работа могла оправдать трусливое бегство.

Андрей решил начать с закочкаренной речной долины.

Подошел к краю береговой террасы, швырнул лопату подальше и стал спускаться.

Сапоги предательски соскользнули.

Андрей съехал вниз и бухнулся на четвереньки.

Полевая сумка рванулась вперед, больно ударила по руке.

Вскочив, обтер ладони о штаны и повернулся к обрыву.

Прямо перед ним – стенка, вся в белесых натеках, ни черта не разобрать.

Подобрал лопату и начал остервенело срезать слой за слоем.

Скоро определилось четкое разделение на горизонты.

Стала видна прослойка галечника.

Если так по всей долине, то хорошего мало… Можно, конечно, заменить вспашку дискованием… Да что гадать – надо посмотреть, пойма есть пойма…

Андрей отошел на пятьдесят метров от обрыва в сторону речушки и принялся копать.

Почва здесь успела промерзнуть, и сверху образовалась крепкая корка.

Андрей продолбил одну прикопку.

Лопата откалывала мелкие, блестевшие прожилками льда кусочки.

Пробившись, лопата заскрипела о камень.

Галечник залегал на глубине тридцати сантиметров.

Андрей сделал мазки в журнале, взял образец и нарисовал на карте узкую полоску.

В натуре эта полоса шла вдоль террасы, и почти вся ее поверхность была покрыта кочками: ближе к деревне чернели земляные, там, где начинался ерник, густо рассыпались травянистые.

Андрей промерил шагами площадку десять на десять метров и стал пересчитывать кочки.

Два раза сбился.

Пришлось начинать сначала.

Злость на себя одолела.

Андрей перестал считать дурацкие кочки.

Выпрямился и посмотрел в сторону деревни.

Среди заброшенных домов был виден краешек знакомой крыши.

Из трубы густо валил дым.

Может, Федору и надо-то – пару таблеток да укол… Валяется приболевший дед, в глуши, никому не нужный… А до фельдшера – сорок километров… Всего сорок…

Подхватив сумку, лопату, Андрей ринулся к обрыву.

Бежал то пригнувшись, то перепрыгивая через кочки.

Все казалось, что движется слишком медленно.

Андрей вскарабкался на террасу, забросил лопату за ближний сарай, перемахнул через просевший заборчик и рванул по дороге в сторону от деревни.

До центральной усадьбы, до медпункта – десять часов пешего хода…

Сумка болталась и хлопала о правую ногу.

Андрей прижимал строптивую сумку одной рукой к бедру, а другой взмахивал, поскальзываясь на замерзших лужицах.

От холодного воздуха стыли зубы.

Дыхание утратило равномерность и билось в каком-то рваном ритме.

А он бежал, бежал, бежал пока не споткнулся о рытвину и не рухнул на обочину.

Рывком поднялся и почувствовал, как засаднило правое колено.

С трудом доковылял до колоды, брошенной возле дороги.

Сняв сумку, сел, согнулся, закрыл рот ладонями.

Горло немело, зубы ныли, кололо правый бок.

Нет, кого спасать собрался?.. И главное – зачем?.. Старуха права – ему же все равно крышка… Да и не в этом дело, не в этом… Ну дотопаю до фельдшера, начну вопить: «Федор помирает!» – а он уставится, как на идиота, и спросит ласково: «Ты откуда, голубчик, взялся?» А я ему в самых горячих выражениях распишу, как преодолел героическим усилием сорок километров, как шел, шел, шел… А он мне: «Сейчас, одну минуточку, только лекарство захвачу, съездим удостоверимся, чтобы вас совесть не мучила»… В конце концов окажется, что Федора надо везти в больницу, а он по дороге дух испустит… Но скорее всего, фельдшера и не найдешь: уехал куда-нибудь на конференцию или в район вызвали…

Отдышавшись, Андрей шагнул вдоль обочины.

Да и кто просил, кто просил за фельдшером сбегать?.. Если бы бабка хоть словечко вымолвила, а то ведь смирилась… Да и Федор, наверное, смирился… И зачем вмешиваться в чужую жизнь, которую они сами выбрали?.. Нет, надо возвращаться… Тем более что и погода портится… Зачем горячку пороть, может, Федор уже отмучился… А протопать сорок километров любой олух может… Все равно люди скажут, что сбежал, бабку беспомощную одну бросил, покойника испугался… Никто не поверит в сказку о фельдшере…