Михаил Башкиров - Одиночный десант, или Реликт

– Разрешите взглянуть на карту, – попросила женщина, видно, заметив у Андрея в руке сложенный лист.

– К сожалению, служебная, – сказал Андрей, посмотрел на ее ненакрашенные губы, отвернулся и, не попрощавшись, зашагал прочь.

За спиной раздался треск и сопение.

Андрей оглянулся.

К машине из кустов выбрался парень в брезентухе, наверное, шофер.

Держа на вытянутых руках двух глухарей, принялся демонстрировать их то ли хирургу, то ли Сергею Петровичу, то ли им обоим, а женщина пристально, не отрываясь, все глядела вслед Андрею.

Внезапно расхотелось возвращаться к Федору.

Замшелый пень, реликтом прикидывался… Землю жалел, а сам все ходы-выходы знает… Ну ничего, председатель под него такую мину подведет… Выкорчуют…

Побродив два часа по лесу, Андрей окончательно продрог и потащился в сторону мертвой деревни.

Федор встретил его у ворот и нарочно сердитым голосом спросил:

– Ты чего это моих гостей пугаешь? Они чуть полные штаны не наложили от твоей образины.

– Да плевать я хотел на них, – сказал Андрей и вознамерился проскочить мимо Федора в теплую избу.

Федор, выпятив грудь, загородил ему дорогу.

– Можешь радоваться, инженер, убрались они отсюда, на заимку поперли – а ты хоть знаешь, какого полета эти птицы?

– Стервятнички…

– Не чета тебе, теленку, они не только председателю тутошнему могут холку намылить, они в нашем районе кое-что значат! Да я на их месте на тебя и не взглянул бы – подумаешь, из города, экая цаца!

– Не надо было соглашаться, чтобы я остался у вас, – сказал Андрей. – Так что терпите.

Федор крякнул и, осклабившись, толкнул Андрея в плечо.

Андрей тоже в ответ состроил улыбочку, и оба, довольные, подошли к крыльцу.

– Вечером у нас банька проглядывается. Ты как, балуешься?

– Еще как, – сказал Андрей. – В городе у нас компашка, и мы каждый вторник посещаем сие заведение; только баня в городе – дрянь и пар – гадость, разве с настоящей деревенской сравнишь?

– А венички у меня, – сказал Федор и раскинул руки. – Раз хватишь – второй не захочешь.

– Может, помочь по баньке?

– Для начала перекусим. Потом будем воду таскать, а старуха к вечеру вареники закатит с картошкой…

Через час Андрей уже носил воду из колодца двумя огромными ведрами в баньку, которая торчала на краю огорода.

Федор возился с печкой железной бочкой, обложенной плоскими камнями.

Умаявшись, Андрей присел на порожек и стал смотреть, как Федор, отворив дверцу, шурует короткой кочергой, и отсвет падает на его сосредоточенное лицо.

Впервые ему захотелось сказать что-то хорошее этому непонятному человеку, но он промолчал и, подхватив ведра, принялся наполнять водой вторую бочку, которая заняла весь угол между полком и дверями.

Разделавшись с водой, Андрей пошел в избу и растянулся на раскладушке поверх одеяла.

В предвкушении бани настроение было кипучее.

Обвел деятельным взглядом комнату, не зная, на чем бы остановиться, и вдруг заметил на краю буфета большую черную книгу.

Андрей соскочил, схватил книгу и бухнулся снова на раскладушку, которая едва не проломилась от такого толчка.

Устроившись поудобнее, он принялся за книгу – и обомлел от одного названия: «Нюрнбергский процесс».

Вот дедуля дает!.. На сон грядущий, видно прочитывает, нервы успокаивает… А днем бабка иногда заглянет – картинки посмотреть…

За дверями послышался голос Федора.

Андрей успел положить книгу на место и притворился, что дремлет.

За приотворившейся дверью послышалась сбивчивая речь хозяйки.

– Не пущу! – говорила она еле слышно, с каким-то присвистом. – Забыл, окаянный, что ли, как прошлым разом еле очухался?.. Забыл?..

– Да я самую малость, – оправдывался Федор, – ей-богу, самую малость.

– Пеняй на себя, если упаришься, злыдень…

Хозяйка еще что-то быстро прошептала, и голоса стихли.

В комнату, тяжело ступая, вошел Федор.

– Почти поспела, банюшка родимая, – сказал он умиротворенно. – А баба моя портков чистых не дает, совсем тронулась.

– На меня мать тоже всегда ворчит, когда мы с друзьями париться ходим…

Андрей сел по-восточному, скрестив ноги.

– Квартира, мол, благоустроенная, а ты по баням шляешься, всякую заразу собираешь!

– То-то и оно… А вареники с картошкой все равно будут…

Федор и Андрей отправились в баню, когда стемнело.

Разделись в избе и, оставшись только в исподнем, набросили длинные тулупы, сунули ноги в валенки.

Пересекая двор, Андрей вдыхал животный запах овчины, ощущал пятками тепло валенок, предвкушал удовольствие.

Рядом, у ног, сопели собаки, но голоса не подавали.

Федор шел впереди.

Сейчас его фигура в просвете между амбаром и зимовьем показалась Андрею гигантской.

Она закрыла и мутную полосу неба, и матовый снег.

Андрей видел, как мерно покачивается голова Федора и упруго колеблются плечи, и старался не отставать, хотя все время обо что-то запинался.

Пройдя через двор, протиснулись в калитку.

Нырнули в тесный предбанник.

Скинув в темноте тулупы и валенки, на мгновение застыли, чувствуя набегающий сквозь щели холодный крепкий воздух.

Федор открыл дверь, и его обдало белым клубом пара.

Андрей стянул трусы и поспешил следом.

В бане на узком оконце горела приготовленная бабкой лампа.

Сильно пахло гнилым деревом и слабо-слабо – березой.

В бочке, что была соединена с печкой металлической трубой, нехотя булькала вода.

– Царство божие, не иначе!

Федор снял с бочки массивную крышку.

– Ох, и порадуем косточки…

Андрей пристроился на край нижней ступени полка и замер.

Федор почерпнул из бочки ковшом кипяточку.

– Это для разгону.

И плеснул с оттяжкой на камни.

Загудело.

Невидимый сухой пар вознесся к потолку.

Андрей сцепил руки, сжал колени.

Сейчас дойдет… Сейчас начнется…

Ударило в лицо.

Ну и парок, черт его дери… А старый хрыч опять подкидывает кипятку… Хоть бы разогреться дал!..

Федор бросил ковш на скамейку у порога и полез под самый потолок.

– Веник распарь!

Федор растянулся во весь громадный рост на полке так, что пятки нависли над каменкой.

Андрей взял веник, окатил кипятком и потряс над камнями, чтобы листочки не склеивались, чтобы каждый был самостоятельным.

Все у него получилось лихо.

– Может, уважишь немощного старичка? – сказал Федор. – Ридиклит замучил.

– Это можно, – ответил Андрей и, не спрашивая согласия Федора, добавил парку. – Держись, дедуся!

Защипало уши, руки.

Скользнуло по хребту.

Федор крякнул и громко застонал.

Андрей, легко подрагивая веничком, прошелся по спине Федора, добрался до черных пяток, вернулся обратно и неожиданно врезал промеж лопаток, но не сильно, а так, чтобы парком схватило.