Ande - Старые долги

Бывший друг-начальник моего отца, на минуточку — академик Александров, настоял чтобы мой брат стал заместителем директора управления именно здесь. Став взрослым, я часто думал, каково это, каждый день видеть сына человека, которому когда то сделал гадость. И мысленно снимал шляпу перед дядей Борей. А еще подозревал, что даже самый завалящий академик-тролль сотого левела, недоступного смертным.

И никакого блата. Брат прошел все до одной ступени после института. Мастер — начальник смены-начальник участка — зам. главного инженера, и наконец, в тридцать лет — зам директора.

Собственно, единственной неожиданностью стало мое выступление. Я не стал мелочиться, и сообщил, что времена настают стремные. Новых объектов не предвидится. Так что выхода нет, будем строить за рубежом. А пока суть да дело, подружимся с финнами, и уболтаем их на продолжение модернизации. В качестве жеста доброй волисогласившись на бартер. Объяснил что работа по поиску новых заказов, как и по расчетам, должна вестись по другому, и для этого нужно создать новую службу, или отдел. Маркетинга.

Нет-нет. Моя речь была спокойно-скучающей, и даже слегка академичной. Включала необходимые идиомы и заклинания, типа «решения партии», «выйти в правительство», «неопределенность целей», «признаки финансовой нестабильности» и прочее шаманство.

Но суть была проста. После Чернобыля у нас купят АЭС только по демпинговым ценам. Значит, убедим заказчиков, что цена которую мы просим — абсолютно демпинговая. Ваще задаром. И я берусь это сделать. Потому что твердая валюта, которой с нами рассчитаются, в условиях инфляции — это круто.

После моего доклада в кабинете с минуту висела тишина. Потом Сергей Иванович, Директор, Депутат, орденоносец, и прочая и прочая, спросил:

— А себя ты, значит, видишь начальником этого отдела?

— Себя я вижу директором по маркетингу экспортного концерна, созданного на базе нашего Управления. Но это дело будущего. Так что не загадываю.

А чего скромничать? Если он думает, что на нем свет клином сошелся, то увы. Человек с послезнанием найдет себе применение. И этих двоих его замов уведет. Да и стране пользу принесет, между делом.

Пока товарищ Петров разглядывал меня, словно я заговоривший забор, я развлекался, представляя себе как сейчас полечу в Москву, к Горбачеву. Воспользуюсь Линией Доставки, приду к нему в кабинет, и сурово спрошу:

— Ну что? Просрали полимеры?

Директор похмыкал, повертел головой, и сказал:

— Новые времена настают. Тебе лет то сколько?

— Двадцать три, но это пройдет.

— Ну давай. Занимайся.

Подвинул себе бумажку, которую мы писали с Пашей утром. Там было написано, что мне в подчинение нужно передать сборочный ангар на Обводном. В нем, перед погрузкой, собирали узлы, агрегаты и системы, для сдачи финнам. Потом разбирали, и грузили на платформы, или, негабарит, на баржи. И отправляли. Сейчас он пустовал.

Подписал короче.

Потом попросил незамеченного мной начальника первого отдела, тихо сидящего в уголке, принять во внимание. Начальник Первого Отдела — Сан-Саныч Андреев, в будущем возглавит Службу Безопасности Концерна. Я с ним приятельствовал до самого моего исхода. Он, по моей просьбе приглядывал за братом в нулевых. И вытаскивал его из неприятностей. А потом просто созванивались.

Так что, если кто то думал, что я буду нервничать, то он ошибся.

Директор еще немного посверлил меня взглядом, и отпустил всех нас.

Вывалившись из приемной, мы остановились в коридоре.

— Что это было? — спросил Паша.

— Спокойно, Паш. Сам понимаешь, умищще то не спрячешь!

— И в кого ты такой мудак? Тебе нравится подставлять друзей?

— Я всего лишь, пользуясь случаем, нарисовал перспективы. Мне кажется, ничего так вышло.

— Нью Васюки форева получилось. — Это Горик.

— Ну чего вы возбудились то? В каком месте вы со мной не согласны? Что вас не устраивает?

— Егор Михайлович, у нас в семье все умные. — Сказал Паша, — просто природа наконец нашла на ком отдыхать. Так что не обращай внимания.

— Нет позвольте. У нас с вами впереди много занятного. Контракты, работа, наконец, приватизация, которая совершенно точно будет. Так чтоповнимательней.

— Пойдемте обедать, — сказал Горик. — чего мы, в коридоре то.

Небольшой закуток на первом этаже — праобраз корпоративных столовых будущего. Просто они еще не знают, что это называется шведский стол.

Поедая котлеты, эти двое меня тщательно допросили. И выпотрошили все, про мои взгляды на будущее Управления и на них самих.

— Не лишено — задумчиво сказал Горик. Узнав, что я не претендую на место Директора, на которое он, кажется, облизывался еще со школы, он подуспокоился.

— Только что там с приватизацией? Как ты это себе видишь?

Рассказал про приватизацию. Сказал что в институте у нас много разговоров. И что выкупить блокирующие пакеты — гавно вопрос.

— А деньги то откуда? — это брат.

— Дык создадим частную конторку, через которую будем вести расчеты за сделанные Управлением работы. И на дельту приватизируем. А с учетом одномоментности платежа, то и за полный расчет.

— А кто конторку возглавит? Ты что ли? — Горик был весь в подозрениях.

— Не. Выберите скромного, надежного человека, который будет делать только то, что вы скажете.

Паша и Горик задумчиво уставились на жену Горика, которая скромно ела салатик за столом напротив. Она работает технологом и очень славная. Уловив направленные на неё взгляды, она подняла голову и сказала:

— Придурки вы. А ты, Егор — сатрап. — ну, чтоб не мешали есть человеку.

— Ладно, — сказал Горик. — пошли ко мне. Позвонишь финнам. Представишься. Сан Саныча позовем.

— А кабинет то у тебя, Горик, побольше Пашиного! А с виду ты — скромный. — заявил я входя вслед за всеми в логово Главного Инженера.

— Все мелкие клерки, особенно начинающие, считают, что хамить начальству — верный способ заявить о себе. — срезал меня Горик. Снял трубку, попросил секретаря соединить с Хельсинки.

Я уже посмотрел переписку по долгам. Испытал чувство умиления. Эти кипы бумаги. Эти вежливые обороты. Это из пустого в порожнее… Единственный на все управление факс стоял в спец. комнате, вместе с телетайпом. И факсы считались документами строго учета. Прелесть!

— Ты думал, что ему скажешь? — это брат.

— Чего тут думать? Главное не заболтаться. Всерьез говорить будем при личной встрече. А это все — пустое.

Селектор ожил, и сообщил: «Хельсинки, Егор Михайлович». Горик кивнул мне на телефонный аппарат без диска.

— Алло! Здравствуйте! Здесь Антон Мостовский, Управление. Советский Союз. С кем я разговариваю?

— Страаааствуйте! — непередаваемый финский акцент — стесссь Пекка Майниннен. Конццеееерн ТВО.