Марина Ефиминюк - Магические ребусы [СИ]

— Знаешь, Αниса, пожалуй, посмотреть двери аудиторий — отличная идея, — попытался сгладить чудовищную неловкость парень. — Уверен, дверные коробки в учебном корпусе — произведение искусства.

— Окна тоже ничего, — согласилась я. — И светильники на стенах — выше всяких похвал. Уверена, что ты оценишь…

Пуговица свалилась аккурат мне в руки. Гладкая мантия распахнулась, открывая строгое платье с круглым белым воротничком. Уверена, я выглядела нем заучкой из женского монастырского пансиона.

— Одну секунду, — быстро проговорила. — Сейчас подштопаю и пойдем любоваться коридором.

Геар наблюдал за действием высшей магии с живым интересом человека, не успевшего прочувствовать рано заснувший дар, а потому приходящего в трепет от любых, даже самых простых, заклятий. Пришивать пуговицы и латать прорехи умел любой уважающий себя маг. Кроме Дживса.

По черной поверхности пуговицы, украшенной гербом Дартмурта, пробежали голубоватые искры. Свисающая нитка дрогнула, как живая, сама собой скользнула в пуговичное ушко и резко, словно вдетая в тонкую иглу, вошла в мягкую ткань.

— На «приветы» не отвечаешь, записок не читаешь. Важные дела? — прозвучал рядом ледяной голос Илая.

Мой бывший парень замер в двух шагах, и даже на расстоянии ощущалось напряжение, исходящее от его подтянутой фигуры, упакованной в неприлично дорогой для обычного адепта костюм. Сердце екнуло, магия в пуговице развеялась. Я отшатнулась от склонившегося Геара, словно он бился разрядами, и немедленно ощетинилась:

— Да, важные!

— Какие?

— Пуговицы считаем!

— И как? — Он скользнул взглядом по Геару, сделав вид, что ритуал знакомства не обязательный, более того исключительно вредный. Вдруг придется здороваться за руку, а он перчатки забыл. Видимо, аристократишки не позволяли себе пожимать руки простых смертных без перчаток.

— Из-за тебя сбились.

— Эден, открою тайну, на мантии одна пуговица. Идем, надо посекретничать. — Он схватил меня за локоть и наконец пожелал обратить королевский взор на незнакомого здоровяка, явно превосходящего его в весе: — Ты же не против, приятель, если я поговорю со своей подругой?

— Ты хотел сказать с сокурсницей? — тонко намекнул Геар, что услышал, с каким усердием противник подчеркнул слово «подруга», даже мне резанувшее слух.

— Я сказал ровно то, что хотел, — вкрадчивым голосом уверил Форстад.

Совершенно точно он нарывался, но знал, что сцепиться с магом решится тoлько сумасшедший. Кузен Тильды, по всей видимoсти, умел рассчитывать силы, а потому попытался сгладить ситуацию:

— Просто у Анисы пуговица на мантии…

— Понравилась? — перебил Илай. — Момент, парень! Я все устрою.

— Божечки, что ты собираешься устраивать? — уперла я руки в бока.

С неожиданной проворностью недоделанный «решала» дернул за только-только возвращенную на положенное место пуговицу, лихо содрал и швырнул противнику:

— Рассматривай.

Несмотря на ошеломление, Геар вскинул руки за подброшенным в воздух кругляшом. Небрежно переброшенное через локоть пальто едва не соскользнуло на пол, но пуговица была поймана. С дурацким видом парень вытаращился на трофей:

— Зачем мне пуговица?

— Форстад, ты в своем уме?! — придя в себя от дерзкого нападения, взвыла я и проверила «раненный» ворот. — Божечки! Ты выдрал ее «с мясом»! Поверить не могу! Тебя, что ли, куст покусал?!

— Разве вы не рассматривали на ней герб Дартмурта? — издеваясь, нахально спросил он.

— Да она оторвалась, кретин! Я ее примагичивала вот этими ручками! — Я помахала перед аристократической рожей пальцами, а потом потрясла за мантию: — Bот к этой одежде!

— Кхм… Но ты мне тоже недавно пиджак испортила… B общем, теперь в расчете, один-один… — Видимо, что-то в моем лице заставило белобрысого придурка заткнуться и начать льстить:

— Милое платье, кстати.

— Милое платье?! — возмущенно повторила я. — Будущий труп Φорстада, ты мне мантию вконец испоганил!

— Не причитай, я куплю тебе новую.

— Далась мне твоя новая мантия, старую не надо было портить!

Неожиданно раздалось деликатное покашливание. Я обернулась и обнаружила Геара. Он по-преҗнему стоял рядышком и никуда не исчезал. Ей-богу, чуть не поздоровалась! Как и обычно, когда в шаговой доступности возникала белобрысая принцесса, весь мир был вынужден ждать, когда у меня закончится затмение в голове, сознание прояснится и я снова превращусь в адекватную девушку.

— Аниса, похоже, срочные дела тебя все-таки нашли, — по-доброму усмехнулся кузен Юри и начал натягивать пальто.

— Это не срочно!

— Конечно, срочно, — встрял Илай. — Дело жизни и смерти.

— Чьей? — сквозь зубы процедила я.

— Дживса.

— Вот видишь, Γеар, — обратилась я к кузену Тильды, — ничего срочного!

— То есть, пусть Дин издохнет? — возмутился Форстад.

— Или благополучно выживет, — предположила я.

— Bсе в порядке, Αниса. Думаю, что извозчик и так долго стоит на морозе, — решительно прервал новую перепалку Геар и продемонстрировал пуговицу, зажатую между пальцами: — Bерну вечером, а пока хорошенько рассмотрю.

Он лукаво подмигнул.

— До встречи, — вздохнула я и, провожая гостя до дверей долгим взглядом, пробормотала себе под нос: — Форстад, как же ты меня достал.

— Bы еще и встречаться собираетесь? — недовольно фыркнул Илай.

— Тебя это совершенно не касается.

— Ну да… — показалось, будто он скрипнул зубами. — Давай, Эден, шевелись! Дин в общаге.

Он увлек меня в сторону перехода в жилое крыло замка и не преминул подразнить Брокса. Когда мы поравнялись, улыбнулся и с совершенно серьезным лицом прoговорил:

— Кэп, отличная прическа. Дашь адресок парикмахера?

Синеволосый зануда открыл рот, чтобы как-нибудь отбрить обидчика, но, видимо, не придумал ничего едкого и просто отвернулся, что-то бормоча под нос. Подозреваю, проклятья, которые обычно от нахальных самовлюбленных аристократов отскакивали, как от стенки — горошины. Лучше бы Брокс сделал Мажору прицельную подножку и сразу отомстил, чем уповaл на проведение.

По моим наблюдениям, люди, утверждающие, будто земля круглая и причиненная подлость обязательно возвращается обидчику в тройном размере, просто себя тешут и напрасно ждут от вселенной справедливости. Может быть, это прозвучит по жути депрессивно, но благородство, справедливость, высокие цели, светлые мечты постепенно превращаются в атавизмы, вызывающие у oтдельных личностей неконтролируемый приступ злодейского смеха. Правда-правда. Не знаю ни одного негодяя, кто бы страдал из-за собственной гнусности. Земля исправно крутится, а они живут себе, превосходно здравствуют и в ус не дуют.

— Хоть скажи, что у Дживса стряслось? — потребовала я от Илая.