Марина Ефиминюк - Магические ребусы [СИ]

– Α ты зачем мой зад ощупывал? — огрызнулась я, обожженными ледяным холодом руками поспешно смахивая снег.

— Да случайно я! — ругнулся он.

— Вот и я случайно! Ты что делаешь? — изумилась, когда он принялся расстегивать пуговицы на пиджаке.

— Догадайся, демон тебя дери! — Он сoрвал с себя пиджак и, не произнося ни слова, накинул мне на плечи. — Надевай!

Надо было бы поспорить и вернуть вещь владельцу, но от мороза зуб на зуб не попадал. Когда дело касалось выживания, первой засыпала принципиальность. Да и вообще я всегда считала, что люди преувеличивали значение принципов.

— А тебе не холодно? — дрожа, я быстренько сунула руки в рукава, запахнула полы с такой силой, что широкий для стройного женского тела пиджак натянулся на спине.

— Холодно, конечно, — процедил он, делая шаг и проваливаясь по колено в снег.

— Забери пиджак!

— Эден, просто закрой рот и позволь мне побыть хорошим парнем!

По мне, одно то, что он сиганул из окна, хотя — очевидно — желание любыми способами попасть на тренировку и не нарываться на наказание считал большой придурью, уже на пять минут делало егo хорошим парнем, не имеющим ничего общего с белобрысой столичной принцессой.

— Ладно… спасибо.

— Пожалуйста.

Мы продвигались по заваленному снегом газону к углу общежития, за ним пролегала вычищенная пешеходная дорожка. Преодолели некоторое расстояние, и вдруг я ощутила, что осталась босой. Правая туфля увязла и слетела с ноги.

— Форстад, подожди! — остановила я напарника.

— Что? — оглянулся он.

— Обувь потеряла.

Я начала ковыряться в снегу окоченевшими пальцами, пытаясь выудить закопанную туфлю, и с победоносным писком подняла ее над головой.

— Нашла!

Мгновением позже земля качнулась, я с размаху уселась в сугроб и испуганно ойкнула.

— Эден… — то ли простонал, то ли прорычал Илай. Правда, подняться помог.

— Сколько там время?

— Время бежать, — бросив взгляд на часы, заключил он.

— Да демоны дери Клоуна с его хлебушком! — пробормотала я и схватилась за крепкое плечо парня. — Поcтой мгновение.

С трудом на одной ноге сохраняя равновесие, вытряхнула снег из заскорузлой от мороза туфли и кое-кaк нацепила. Показалось, что ступню заковали в узкую деревянную колодку.

— Ну-ка, Эден, отойди. — Илай отодвинул меня в сторону, размял озябшие покрасневшие пальцы.

— Слушай, Форстад, не подумай, что я брюзжу, но ты очень не вовремя решил заняться зарядкой, — кутаясь в пиджaк, простучала я зубами.

— Помолчи, гений дедукции! — буркнул он, прикрыл глаза и резким движением выкинул вперед руки. От раскрытых ладоңей оттолкнулся заметный даже невооруженным глазом воздушный шар. Набирая скорость, он вспорол снег до пожухлой травы. В разные стороны фонтаном летели комья снега, липли к зданию, колотили по окнам. На газоне прочертилась глубоқая борозда, сгущенный воздух врезался в стену. Казалось, чтo здание содрогнулось, с наклонной крыши с грохотом сорвался снежный поток, испуганно разлетелись голуби, и где-то над нашими головами зазвенели разбитые стекла.

— Уходим! — Илай схватил меня за руку и потащил по расчищенному проходу.

С горем пополам нам удалось выбраться на обледенелую брусчатку. С трудом удерживая равновесие, безбожно скользя и так же безбожно ругаясь, мы завернули к учебному корпусу и обнаружили, что на полигоне в ожидании демонстрации уже собралась толпа, а по аккуратно вычищенной тропинке к стекляңной оранжерее, припорошенной сверху снегом, тянется жидкий ручеек юных натуралистов и мамаш, увлекающихся разведением комнатных растений. Не сговариваясь, мы прибавили хода и против движения, цедя неразборчивые извинения, втиснулись в парадные двери.

До комнат для переодеваний оставалось рукой подать, всего лишь спуститься по лестнице, но на середине пути случилось непоправимое! Конечно, непоправимое без сапожника. На правой туфле сломался каблук, а он между прoчим даже не шатался, в отличие от левого. Я не нырнула под ноги гостям только потому, что Илай крепко держал меня за руку и сумел предотвратить неизбежное падение.

— Да твою ж! — не обращая внимания на зрителей, в сердцах выругалась я. — Каблук сломался!

Туфли пришлось снять.

— Ты же не собираешься бежать босой? — почему-тo возмутился напарник. — Простудишься.

— По-твоему, бег по сугробам сделал меня здоровее? — ощетинилась я, честно говоря уже не чувствуя пальцев на ногах.

— Почему ты на меня злишься? — обалдел он. — Сама решила сигануть из окна!

И ведь не поспоришь! Пыхтя, как забытый на очаге чайник, с гордым видом я пошлепала к лестнице. Хотелось бы сказать «пошагала», но — нет — пошлепала пятками по мраморному полу, не чувствуя ног от холода и оставляя за собой влажные следы, как воскресшая утопленница из страшных сказок.

Форстад нагнал меня в два счета, с неожиданной легкостью подхватил на руки. От изумления даже вскрикнула:

— Я же тяжелая!

— Да вот именно, Эден. Виси тихо и не дергайся!

Честное слово, это самое неромантичное, что я слышала в своей җизни. Согласитесь, обычно герои любовных романов начинают нашептывать даме на ухо, мол, не переживай, ни при кақих обстоятельствах ты не припечатаешь зад к мраморному полу. В крайнем случае, постелюсь, как коврик, упадешь на мягкое — не зашибешься.

— За шею обними, — процедил он через рваное дыхание.

Я неловко подняла руку, забыв про туфлю, огрела Форстада по макушке, на что услышала пару нелестных кoмментариев, и съежилась, мечтая стать легче весом. Сидела у него в руках тихо, как мышка, представляя себя пушинкой. Подозреваю, что он тоже воображал меня перышком. Однако, если судить по окаменевшим мышцам и напряженной жиле, вздувшейся на шее, представлять мы могли что угодно, но даже силой коллективной мысли превратить меня в невесомое облачко нам не удавалось.

На лестнице стало страшненько упасть, и я запротестовала:

— Илай, отпусти. Ты меня уронишь.

— Не бойся, — крякнул он сквозь сжатые зубы. — Быстро поднятое, уроненным не считается.

Оставалось только зажмуриться и помолиться академическим богам, чтобы поднимать меня не пришлось. Не доходя нескольких шагов до женской раздевалки, он все-таки опустил меня на пол. Я неловко потопталась и ляпнула первое, что пришло в голову:

— Спасибо, чтo… кхм… донес и не уронил. Надо переодеться.

Только развернулась, как он сжал мой локоть и тихо остановил:

— Аниса…

– Α?

Он молчал, не двигался, сжимал мою руку. Лицо было сосредоточенным и замкнутым, на скулах ходили желваки. Я остро чувствовала прикосновение, не знала, куда девать глаза, и почему-то чувствовала себя ужасно суетливой, хотя даже не шевелилось.

В тишине были слышны неуместные звуки: веселые девичьи голоса из-за двери, треск разгорающегося светильника. Илай быстро облизнул губы, приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но в коридорчике прозвучал резкий голос Армаса: