Владимир Бабкин - Меж двух Царей

Смерив "Министра-председателя" презрительным взглядом господин Родзянко вернулся к прерванному занятию и продолжил гипнотизировать телефонный аппарат. Он ждал новостей.

ПЕТРОГРАД. ГЛАВНЫЙ ШТАБ. 5 марта (18 марта) 1917 года. Около полуночи.

— Тишина — плохой признак. — сказал генерал Батюшин напряженно. — Очень сомневаюсь, что мятежники просто ушли восвояси. Вероятно, дворец все же захвачен. Если это так, то атака одной ротой чистое самоубийство.

Ходнев выругался сквозь зубы и принялся крутить ручку телефонного аппарата, пытаясь дозвониться до генерала Иванова и прояснить обстановку, но на звонок никто не ответил. Дмитрий Иванович резко кинул трубку на рычаг и обернулся к Батюшину.

— Все, времени ждать и решать у нас больше нет. Возможно это самоубийство. А возможно, что именно мы сможем спасти жизнь Государю. А вы, Николай Степанович, дайте нам шанс, обеспечив помощь других частей.

Ходнев твердо пожал руку Батюшину и одел папаху и вышел из кабинета. Контрразведчик, в свою очередь, решительно направился к телефону. Через пару минут ожидания барышня соединяла с квартирой полковника князя Аргутинского-Долгорукова.

— Константин Сергеевич? Доброго здоровья. Генерал Батюшин у аппарата. Слышали стрельбу сейчас?.. Да, это у Зимнего дворца… Мятеж снова у нас… Да, неизвестно… Мы выступаем к Зимнему. Нужна срочная поддержка от вас… Генерал Иванов приказал Преображенскому полку без команды не выступать?.. Нет, значит?.. Уверены в правильности своего решения?.. Понятно!

Батюшин кинул трубку на рычаг и выругался.

— Как же, как же, "буду выполнять приказ главнокомандующего". Решил отсидеться и примкнуть к победителю, сволочь!

В это же время Ходнев спустился по лестнице к построившимся нижним чинам роты. Однако не успел он что-либо сказать, как к нему подскочил штабс-капитан Сафонов.

— Ваше превосходительство! В нашу сторону со стороны Адмиралтейства идет большая колонна. Кто такие пока не видно…

ПЕТРОГРАД. МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ. 5 марта (18 марта) 1917 года. Около полуночи.

Генерал Глобачев буквально ворвался в свой министерский кабинет, тихо, но изощренно ругаясь сквозь зубы. Ему было совершенно ясно, что МВД совершенно не контролирует ситуацию в столице. Причем не только и не столько в вопросах поддержания правопорядка на улицах города, но и, а возможно и самое главное, в вопросах добывания и анализа информации о происходящем в Петрограде.

Впрочем, объективности ради нужно учитывать, что сами структуры министерства внутренних дел были практически полностью разгромлены в горячие дни февральских событий. Бушующей стихией революционных выступлений были сожжены здания Судебных установлений, Окружного суда, Департамента полиции, Главного тюремного управления, петроградского охранного отделения, множества полицейских участков, архива контрразведки и много других учреждений. Да что там учреждений — разъяренная толпа, подстрекаемая выпущенными из тюрем уголовниками, устроила буквально охоту на чинов полиции и филеров, вешая их на столбах, расстреливая на улицах, топя в прорубях Невы или просто забивая до смерти. Можно было с уверенностью сказать, что в те дни полиция в Петрограде просто перестала существовать, поскольку многие сотрудники были вынуждены буквально спасаться, переодевшись и скрываясь от развернувшейся охоты.

Лишь несколько дней назад, после воцарения нового Государя и установления относительного спокойствия на улицах, чины полиции начали возвращаться на службу, узнав о назначении нового министра МВД и о том, что государство вновь нуждается в них.

Назначенный три дня назад министром внутренних дел Константин Иванович Глобачев фактически только-только начал восстанавливать работу некогда самого значимого в столице министерства, однако хаос все еще преодолеть не удалось. Не хватало всего — людей, помещений, документов и, самое главное, катастрофически не хватало времени, поскольку события вновь рванули в галоп, не интересуясь готовностью к ним со стороны МВД и лично самого Глобачева.

Нет, какие-то успехи уже были налицо, но система пока не сложилась и работа оставшихся в строю сотрудников больше напоминала хаотическую суету во время пожара. Та же работа охранного отделения была скорее направлена на попытку восстановить свою организацию, чем на исполнение своих прямых задач.

Конечно, кое-какая информация поступала к министру и сейчас. Например, он точно знал о том, что именно в эти минуты в Таврическом дворце началось некое заседание группы депутатов Государственной Думы, которое, возможно, и не привлекло к себе пристального внимания бывшего начальника петроградского охранного отделения, если бы не некоторые странности, такие как ночное время заседания, состав его участников и совершенно странное совпадение по времени с начавшейся стрельбой в Зимнем дворце.

И если про собрание в Таврическом министр знал, то сами события со штурмом Зимнего стали для Глобачева полной неожиданностью. Что-то с этим всем нужно было делать.

И главный вопрос сегодняшней ночи — где Государь и кто теперь Государь?

ПЕТРОГРАД. ТАВРИЧЕСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Первый час ночи.

Неизвестность томила душу и напрягала нервы. Кто-то рисовал чертей на бумаге, кто-то ходил по залу, а кто-то стоял у окна, словно надеясь, что близость к улице позволит им первым понять итог. Время от времени слышались нервные смешки и тихие перешептывания, так словно говорившие боялись звуком своей речи заглушить первые признаки победы.

И вот эти признаки, наконец, прозвучали. Милюков поднял голову и, прислушавшись, тихо сказал:

— Кажется, все затихло?

Воцарилась мертвая тишина. Несколько мгновений тишины, которые растянулись на целую вечность. Тишины, которой еще не решались придать форму эпитетами, а потому это пока еще была не "историческая", не "роковая", не "торжественная", ни какая-либо другая, а просто ТИШИНА.

Резкий звук телефонного звонка на краткий миг обрушил тишину и лишь голос председателя Государственной Думы зазвучал для затаивших дыхание слушателей в зале.

— Родзянко у аппарата!.. Да!.. Что вы сказали?.. Где?.. Что ж, удачи.

Михаил Владимирович медленно положил трубку и после долгой паузы произнес:

— Господа, есть две новости — хорошая и плохая. Хорошая — Зимний дворец взят. Плохая — где Михаил никто не знает…

ПЕТРОГРАД. ДВОРЦОВЫЙ МОСТ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Первый час ночи.

Я перевел взгляд с Кутепова на мрачную громаду Зимнего дворца за рекой. Что ж, недолго музыка играла, как говорится. Попытка переворота произошла куда быстрее, чем я рассчитывал. Ну да ладно, некогда сейчас философии разводить, посыпать голову пеплом и занимать прочей фигней.