Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

— Вы это всерьез предлагаете? — спросил Окирито, внимательно глядя на собеседника.

Нгеркеа полминуты молчал, глядя на воду, вращающее колесо, а затем ответил.

— 2 года назад на Палау это всерьез случилось с мусульманами. Но, к китайцам можно подойти цивилизовано: собрать представителей влиятельных семей, и предложить им мысленный эксперимент. Пусть они подумают об этом, и поступят разумно. А если не поступят разумно, то пожнут кармические последствия. Конечно, это лишь мой совет.

— Это рисковый совет, — заметил Окирито, — грубый прессинг в отношении хуацяо даст Красному Китаю повод отправить военный контингент для защиты собратьев. Между китайским Гуандуном и нашим Лусоном пролив всего 400 миль.

— Повод, — отозвался мэр-президент Палау, — очень точное слово. Повод, но не причина. Наличие повода никогда не бывает причиной, но причина всегда находит повод. Если пекинские товарищи решат влезть на Лусон, то поводом, вероятно, станет ущемление этнических китайцев. И этот повод найдется независимо от ваших действий.

— Вы правы, Десмод, однако, если Манила поведет осторожную политику, то у Пекина возникнут некоторые сложности с международным обоснованием агрессии.

— Суверте, неужели, по-вашему, это станет проблемой для пекинских политиков?

Президент Филиппин сосредоточенно постучал кулаком по своей ладони.

— Ладно, Десмод, а какую стратегию противодействия предложите вы?

— Самую наглую! — весело объявил мэр-президент Палау, — Нация Филиппин вступает в пассионарную фазу, экономика на пороге стремительного подъема, армия сильна, как никогда, и аэрокосмические силы готовы обрушить небо на голову любого агрессора.

— Вы это всерьез предлагаете? — снова спросил Окирито.

— Я немного утрирую, — признался Нгеркеа, — но суть стратегии именно такая.

— Десмод, вы же понимаете: в Пекине просто посмеются над таким фанфаронством.

— Знаете, Суверте, хорошо смеется тот, кто смеется последним. И, если филиппинские аэрокосмические силы покажут реальную готовность сделать сказанное, то в Пекине политикам будет не до смеха.

— Но, у нас нет аэрокосмических, сил, и даже обычная авиация не в лучшем виде.

Нгеркеа снова посмотрел на брызги воды, разбрасываемые крутящимся колесом.

— Знаете, Суверте, как сказал Будда Гаутама? Имена это иллюзия. Если переименовать Филиппинскую Геофизическую Спутниковую службу, в аэрокосмические силы…

— …То, — ворчливо перебил Окирито, — боевые возможности от этого не появятся.

— А что, если появятся?

— Э-э… Вы реально предлагаете это?

— Да, я реально предлагаю ЭТО, — сказал Нгеркеа, сделав акцент на последнем слове.

Мегаполис Сан-Диего, почти сомкнувшийся с немного более северным Большим Лос-Анджелесом, и чуть более южной мексиканской Тихуаной, иногда считается городом невероятных вещей.

Невероятная лагуна Коронадо, отделяющая континентальную часть этого города от невероятно длинного полуострова Коронадо, к которому ведет невероятно-кривой и невероятно-красивый мост Коронадо. Невероятно удачливые жители (как сообщают журналы статистики) и невероятно комфортные дорожки для велосипедистов. Еще: невероятно-живописная база Тихоокеанского флота, завсегдатаи которой способны к невероятным вещам. Например: найти в Старом городе не мексиканский ресторан.

Приезжему кажется, будто в Старом городе (одной из туристических зон Сан-Диего) вообще нет ничего не мексиканского, но это не так. Этим утром компании из четырех военных моряков, находящихся в полушаге от цивильной жизни, заняли стол в чисто английском пабе «Hole-in-wall», торчавшим между каким-то магазином мексиканской одежды и мексиканским фастфудом.

Строго говоря, среди этих четверых был моряком только лейтенант-коммандер Оскар Алсвэнк. Его ровесник, лейтенант Седрик Конуэй, был разведчиком, хотя и флотским. Капитан Кэми Коттонс была из палубной авиации, значит не совсем моряк. И, самая молодая в этой компании уорент-офицер Сюзи Лай, вообще имела дело, в основном, с виртуальным, а не реальным миром — она была компьютерщиком. Их флотские ранги существовали условно (как уже говорилось — в полушаге от цивильной жизни, которая начнется после подписания приказа), и все они уже были одеты цивильно. Сторонний внимательный наблюдатель мгновенно определил бы: все четверо ждут кого-то.

Действительно: они ждали капитана-коммандера Поула Бэйкона, бывшего командира большого десантного корабля «Делавер», а теперь — неформального лидера маленькой команды, подавшей рапорты об увольнении в тот день, когда Бэйкон был отстранен от командования кораблем. На это утро Бэйкон получил вызов в штаб-офис флота, и там (понятное дело) определяются резолюции на всех пяти рапортах об отставке. Лучший вариант: просто увольнение. Худший: увольнение с формулировкой «за действия или бездействие, несовместимые с уставом флота и контрактом». Очень многое зависит от стратегии, которую выберет капитан-коммандер Бэйкон для разговора в штабе-офисе. Разговор там затягивался, вопреки ожиданиям Поула Бэйкона, считавшего, что вопрос решится за два часа, не более. Но, прошло уже три часа, и никаких известий…

…Кэми Коттонс (носительница ямайских генов, самая эмоциональная персона в этой маленькой команде) высказала очередную гипотезу:

— Спецотдел мурыжит Поула насчет неразглашения. Мы слишком много знаем.

— Не так много, — возразил лейтенант-разведчик Конуэй, — фактически, хроника нашего идиотского пребывания в Сальвадоре уже опубликована блоггерами-стрингерами.

— Но, — отозвался лейтенант-коммандер Алсвэнк, — в протоколе поддержки секретности никогда не учитывается, сколько информации уже вылилось в интернет.

— Верно, — сказал Конуэй, — только вот протокол отменен. Новый министр обороны, это человек с мозгами, он понимает сейчас не время заниматься ерундой.

— Ты знаешь его? — поинтересовалась Сюзи Лай.

Седрик Конуэй утвердительно кивнул.

— В позапрошлом году мы с Томпсоном вместе были на тренинге-переквалификации в Куантико. Считалось, что это поможет справиться с прогнозировавшимся кризисом в малых государствах Океании. Правда, это ни хрена не помогло, когда там произошла Алюминиевая революция.

— А, может, ты позвонишь ему по старой памяти? — спросила она.

— Плохая идея, — ответил лейтенант-разведчик, — мой опыт показывает: когда офицер из военной разведки садится в главное кресло за Т-образным столом в большом кабинете, старые товарищи, которые внизу, становятся для него обузой. Так устроена жизнь.