Александр Розов - Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

— Где вы родились, мисс Лао?

— В Лос-Анджелесе, а что?

— Это объясняет ваш менталитет, и позволяет мне верно сформулировать вопрос. Если политика Меганезии непохожа на политику Японии 1930-х, то чем объяснить атомную провокацию над Южно-Китайским морем? Зачем вам вооруженное обострение?

— Между прочим, есть протокольное объяснение, — напомнила Винни.

— Я знаю, — сказал пекинский профессор, — если бы бесхозяйный спутник был разрушен незийским суборбитальным атомным снарядом где-то над безлюдным юго-восточным сектором Тихого океана, то я бы поверил. Но филиппинский суборбитальный атомный снаряд над Южно-Китайским морем, причем во время политического диспута по теме международного анти-парникового проекта на Минданао… Нереально. Космическая программа Филиппин действует с 1960-х, и там даже намека нет на такое оружие.

— Мистер Кун, я могла бы ответить, что с 1990-х Филиппины периодически покупают услуги иностранных подрядчиков для изготовления и запуска своих спутников. В той программе, о которой вы говорили, есть подрядчики из США, из КНР, из Японии, так почему вас удивляет, что там появился подрядчик из Меганезии? Можно поспорить о термине «атомный снаряд». Протокольно, это кварк-глюонный плазмоид.

— Мисс Лао, у нас частный разговор, так, может, не будем прикрываться легендами?

Винни Лао улыбнулась и подняла руки, раскрыв ладони жестом дружелюбия.

— Повторяю: я МОГЛА БЫ так ответить. Но не буду. И прошу вас о том же. Вы верно подчеркнули: у нас частный разговор. Давайте, мы отбросим легенды с обеих сторон. Международный анти-парниковый проект на Минданао, это легенда. Филиппинский суборбитальный кварк-глюонный плазмоид для нейтрализации опасных бесхозяйных спутников, это тоже легенда. Если вы не против, то я назову вещи, как они есть.

— Я не против. Назовите.

— ОК! — она кивнула, — Политическая машина КНР наехала на президента Филиппин, потребовав удовлетворить интересы Китайской Карбоновой Группы на Минданао, и устранить препятствие в виде меганезийского бизнеса, который там же на Минданао, мешает монополии предприятий хуацяо, лояльных КНР. Президент Филиппин, уже не впервые попадающий в ситуационные вилки, обратился за консультацией к знакомым полевым командирам в Меганезии. Итогом стал аккуратный суборбитальный взрыв, с яркими визуальными эффектами, и минимумом опасных физических последствий на поверхности Земли. Типа, тактичное напоминание, что Китай — великая страна, но не безграничная. На планете существуют другие страны, в которых живут другие люди с другими интересами, не совпадающими с интересами Госсовета КНР. Такие дела.

Кун Цзивэй покачал головой, и подвигал пальцем по экрану своего смартфона. Затем положил смартфон перед собеседницей, чтобы она могла прочесть, и спросил у нее:

— По-вашему, к этому применимо слово: «тактичное».

— Хэх… — буркнула Винни, — …Ну, что? Американский таблоид «Newstweet» залил на первую полосу статью: «Мирный атом нези подпалил усы Поднебесному тигру».

— А к этому? — спросил Кун и, протянув руку, поменял страницу на смартфоне.

— Ну… — она глянула на анонс, — …И что? «Morning Tape», аналогичный американский таблоид, залил статью «Канаки прищемили хвост красному дракону».

— А к этому? — Кун еще раз поменял страницу.

— Ну… Это канадский «Globe View». Не таблоид, но тоже далеко от серьезных СМИ.

— Прочтите заголовок, мисс Лао.

— ОК, если вы настаиваете. «Китайский бумажный тигр в филиппинском капкане».

— Это очень плохо, — прокомментировал пекинский профессор, — политический термин «бумажный тигр» введен в мировой обиход Председателем Мао в 1946-м. Культурная традиция Китая рассматривает этот термин, как символ экстремального неуважения.

Сотрудница АЭО пожала плечами.

— Я сожалею, мистер Кун. Вы уже в курсе: только по крови я китаянка, а по культуре я американка. В детстве мама показывала мне Чайна-таун в Лос-Анджелесе, просто для эрудиции: чтобы я знала, как выглядела культура моих предков. Но… Вы понимаете?

— Я понимаю, мисс Лао. Но, я уже сообщил: какой это символ в нашей культуре.

— Я услышала вас, мистер Кун, и могу повторить: я сожалею, что так вышло.

— Вы сожалеете… Скажите, мисс Лао, кто вы в военной структуре Меганезии?

— Я флит-лейтенант резерва. Демилитаризовалась после Гибридной войны в Папуа.

— Мисс Лао, а как же ваше участие в Сальвадорской заварухе? Это ноябрь и декабрь.

— Точно, мистер Кун. Но там я была уже в связи с моей работой по Парниковой теме в Агентстве Эволюции Океании. Вы, конечно же, знаете о силовых действиях концерна ERGRUNO при дележке анти-парникового рынка, с чего и началась та заваруха.

— Да, я знаю об этом, — подтвердил он.

— Вот, — продолжила она, — а теперь я в анти-парниковой теме водородной энергетики. Комбинат в королевстве Тонга-Хафалуху, где фирма «Interflug» — крупный инвестор.

— Это интересно, мисс Лао. Сможем ли мы немного позже поговорить об этом?

— Безусловно, мы сможем, мистер Кун. По-моему, это перспективнее, чем война.

Пекинский философ отодвинул в сторону свой смартфон.

— Вы правы, мисс Лао. Это перспективнее, чем война. Но, чтобы перейти к этому, нам необходимо понять, как уйти от темы войны. Статья в «Globe View», это проблема.

— Сама статья, по ходу, не может быть проблемой, — возразила она.

— Да, разумеется, вы опять правы. Проблема — не статья, а факты, которые изложены, и вылились в публичное политическое обсуждение. Волна дискриминации в отношении примерно миллиона этнических китайцев — хуацяо на Филиппинах, это ошибка. Я не понимаю: чем вам мешали хуацяо на Филиппинах? Зачем вы так поступили с ними?

— Нам — ничем, — ответила Винни, — план предполагал только точечную нейтрализацию мафиозных Девяти Семей. Теперь это уже не секрет, так что я говорю прямо.

— Ваши планировщики, — ответил Кун, — должны были учитывать, что Девять Семей не только проводили большую негласную экономическую политику, но также защищали мелких коммерсантов китайской диаспоры от обычной этнической ксенофобии. Когда влияние Девяти Семей было разбито, тысячи коммерсантов — хуацяо были немедленно задавлены конкурентами — филиппинцами. Они потеряли бизнес, а их работники, тоже хуацяо, потеряли источник средств для своих семей. Так уже бывало в истории.

Винни Лао снова пожала плечами.

— Я сожалею. Любой план содержит ошибки в оценке периферийных последствий.

— Это очень серьезная ошибка, — заметил профессор Кун, — и, по очевидным причинам, правительство КНР не может игнорировать эту ситуацию. Надо искать решение.

— А что тут искать? — отозвалась она, — Я общалась с ребятами, они говорят: реальные проблемы не у всего миллиона филиппинских хуацяо, а у 20 тысяч, или около того. В принципе, мы можем принять всех, кроме рэкетиров, ростовщиков, и прочего сброда.