Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— А ну, стой! До утра помрешь! — визжала старуха, но голос терялся в порывах ветра.

— Жаба старая, — шепотом сказала Рикеси, поражаясь собственной смелости.

Перед въездом в элитные кварталы Рикеси легким касанием заставила лошадку повернуть. Проезжая через опустевший рынок, изловчилась обернуться. Светлячки факелов удаляются от дворца.

— Ждут, что упаду, — пояснила Рикеси на ухо лошади. Ответное ржание так сильно напоминало смешок, что Рикеси вновь забыла, с кем говорит:

— Знаешь, где доктор живет?

Лошадь неопределенно мотнула головой в сторону кварталов.

— Это ерунда, а не доктор, — нахмурилась Рикеси. — Никуда он в бурю не выйдет. В трущобы давай, на улице Горшечной крайний домик.

Вопросов лошадь не задавала, просто понеслась по указанному адресу.

Войдя в вестибюль гостиницы, а по совместительству кабак, Кастилос огляделся. На нем простая одежда, купленная на рынке в первый же день. В руках тряпичный сверток метр длиной, непонятных очертаний.

Хозяин, узнав давешнего постояльца, склонил голову в молчаливом приветствии. Ноги со стойки, правда, убирать не стал. Толстый палец указал в самый темный угол, но Кастилос и так чувствовал присутствие Вечного. Кроме того, в столь ранний час занят лишь один столик.

Кивнув хозяину, Кастилос подошел к сгорбившейся над столом фигуре с низко опущенным капюшоном. Второй вампир положил на стол голову и, кажется, спал. На полу черепки от первого кувшина, второй в руках вампира. Вот он наливает полную кружку вина, отхлебывает.

Кастилос сжал губы. Слишком велик соблазн прибить обоих сразу — вампир, напивающийся перед лицом опасности, — это позор. Но эти сами его разыскали, пришли на встречу. Как знать, может, разговор что-то и поменяет.

Столик расположился в нише, так, что у троих за спиной оказывалась стена, а четвертый всегда чувствовал себя гостем. Кастилос занял третье место, покосился на спящего.

— Простите, господин Кастилос Вэссэлот, — раздался свистящий шепот того, что сидел напротив. — Мы все напуганы, потому некоторые ведут себя неподобающим образом.

— Страх либо заставляет бежать, либо сковывает движения, — заговорил Кастилос, положив сверток на стол. — Положим, бежать вам некуда, Эрлот убьет дезертиров. Но к чему эта встреча? Думаешь, мы сможем о чем-то договориться?

Смех. Сиплый, неприятный, будто кто-то старательно меняет голос.

— Всегда можно договориться, господин, если речь не о кровной вражде. Надо лишь определить, кто мы и чего хотим. А там остается малое. Понять, чем мы можем помочь друг другу. К примеру, я — барон, который хочет жить. А вы, господин Кастилос? Кто вы и чего хотите?

Неприятное ощущение, будто этот вампир, опять прикладывающийся к кружке, устраивает ему допрос. Кастилос положил ладонь на сверток, но вампир не отреагировал. Спокойно поставил кружку, обе руки на виду. Только лица все не видно.

— Хочу перебить вас всех, — сказал Кастилос. — Каждую тварь, подосланную Эрлотом. И, боюсь, так я и сделаю, что бы ты мне ни предложил.

Пальцы, длинные и бледные, постучали по столу.

— Заблуждение, — вздохнул вампир. — Но хорошо. Допустим, ты убил меня, моего дорогого друга, — тут он кивнул на неподвижного пьянчугу, — остальных десять шпионов. А дальше? Сложишь оружие и уйдешь в лес отшельником, потому что добился всего? Я тебя не о том спросил, Кастилос. Чего тебе по-настоящему хочется? Какова твоя мечта, если угодно? То, о чем ты говоришь, это прихоть. Впрочем, и она будет исполнена.

Кастилос ощутил приближение Вечных раньше, чем отворилась дверь. Один за другим вошли десять вампиров. Десять, а Ливирро знал о шестерых. Среди них две девушки, на их лицах Кастилос увидел печать страха. Остальные тоже боятся, но лучше скрывают.

Вампиры заняли столики. Толстый хозяин встал. Остановил рванувшегося было к посетителям подавалу. Даже люди начали понимать — происходит неладное.

— Вот мой первый взнос в нашу большую дружбу, — проговорил собеседник Кастилоса. — Все до единого здесь. Можешь прикончить их сам, или я займусь, чтобы доказать безграничную преданность и благие намерения. Они не станут сопротивляться. Если, конечно, ты сам этого не захочешь.

До ушей Кастилоса донеся шепот. Одна из девушек читала молитву. «Речка Алая, Речка добрая, сохрани меня от напасти злой…»

— Не трать слов, — громко сказал Кастилос. — Алая Река никогда не была доброй.

Девушка замолчала, а собеседник Кастилоса вновь зашелся сиплым смехом. Кастилос просунул пальцы под ткань свертка и нащупал рукоять меча.

— Сними капюшон, — потребовал он.

— Я бы предпочел сделать это позже. Немного позже. Или неизвестность пугает тебя?

— Злит. Как и то, что меня принимают за дурака. Здесь сейчас слишком много бессмертных, и ты говоришь слишком дерзко, чтобы я поверил. Что помешает мне вогнать меч тебе в лицо?

— А что мешает сжечь меня, Паломник?

Кастилос едва не отшатнулся, столько ярости прозвучало в этом шипении.

— Не хочу портить заведение, — ровным голосом ответил он. Пальцы медленно разматывают сверток. Вот оружие лежит на столе, а вампир так и не остановил сердце. Наполнил кружку и одним махом осушил половину.

— Ну да, ну да. — Тихий голос, уже не искаженный. Кажется смутно знакомым. — Твоя известная любовь к людям. Равноправие для всех. Вампир и человек трудятся бок о бок, создавая прекрасный мир, где никто не будет обиженным. Где люди со счастливым смехом подставят шеи… Это твоя цель, Кастилос?

— Отдаленная. Есть кое-что более насущное.

— Поделись? — развел руками вампир.

— Хочу убить того, кто вывалял мое имя в грязи, убил моего отца, сверг законного короля и превратил людей в скот. После того как омою руки от его праха, займусь новым миром. Ну так что? Можешь помочь?

Кастилос поднял меч, ожидая уклончивого бормотания собеседника. Сразу снести ему голову, сжечь остальных… Да, хозяину придется распрощаться с гостиницей. Но так ли это страшно, если город все равно опустеет со дня на день?

Вампир засмеялся, на этот раз в полный голос. Меч, вертящийся в ладони Кастилоса, дрогнул.

— Любезный мой Паломник! — Бледная рука нарочито медленно отбросила капюшон, освободив длинные черные волосы, обрамляющие неузнаваемо румяное, человеческое лицо. — Превратил людей в скот? Да они родились скотами. Я просто напомнил дорогу в стойла.

Глаза. Черные радужки с красными прожилками. Можно было вечно обманывать себя, глядя на раскрасневшееся от хмеля лицо, но такие глаза достались одному существу в целом мире.

— Вот тебе драгоценная возможность обратить меня в пепел, — сказал Эрлот, с улыбкой глядя на потерявшего дар речи Кастилоса. — Или же пощадить. Не спеши, подумай. Если уж я нашел время отдохнуть в столь чудесном заведении, то тебе и вовсе торопиться некуда. Барон Кастилос.