Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Она подхватила его, отнесла к лежанке, помогла укрыться.

— Спи! А завтра я тебе другую сказку расскажу, еще лучше!

Говоря, Сиера мысленно одергивала себя — не сказки это! — и прикидывала, как подобраться к старейшине, чтобы тот обучил новым историям. Так уж любила она рассказывать брату истории. Так сверкали его глаза — едва ли не сильнее, чем когда он играл на свирели.

А мать смотрела в окно, искала во тьме движение — и не находила. Всю ночь просидела так — Сиера знала. Сон никак не одолевал ее. Девочка вертелась под одеялом, дремала, но вновь и вновь открывала глаза, вновь и вновь видела силуэт матери у окна.

Днем мужики, разделившись, пошли известными тропами, и отец вернулся домой — замотанная в тряпки кукла, на которую не позволили взглянуть.

— Под обвал угораздило, — слышала Сиера глухие голоса. — А потом — звери еще. Волки, должно быть…

Матери тогда помогали сложить костер всей деревней. Всей деревней провожали к Солнцу дым, уносящий дух отца Сиеры. И даже горцы… Нет, не каждый в деревне мог называть себя горцем.

— Он сам, сам на меня накинулся! — кричала, захлебываясь слезами, Сиера. — А папа его на меня ругался. Сказал, права не имею на него руку поднимать.

Отец, тогда еще живой и улыбчивый, погрустнел.

— Держалась бы ты подальше от горцев, — посоветовал он. — Больно много они о себе воображают — а было б почему.

— А почему? — Слезы высохли, Сиера затаила дыхание, предвкушая историю.

История оказалась короткой и скучной. Когда много лет назад люди пришли в эту долину, они спасались от вампиров. Поэтому жилье себе строили такое, чтоб летучие мыши не видели — долбили норы в горах, расширяли пещеры, прятали входы.

Но год шел за годом, а летучих мышей все не было и не было. Рождались дети. Долбить неподатливое тело скалы хотелось не всем. И вот однажды внизу, в самой долине вырос первый каменный домишко, на который с осуждением косились горцы. Так появились те, кого презрительно именовали «нижниками» — те, благодаря кому вампиры рано или поздно отыщут деревню…

Если бы люди знали, что вампиры никогда их не теряли. Граф Кэлпот лично наблюдал за устройством первых жилищ и решил ослабить поводок. Люди, выжившие после бойни в Мертвом Яре, заслужили иллюзию победы. Деревня превратилась в парк развлечений. Если бы люди знали, от чего на самом деле погибают попадающие под обвалы… Но голодные животные уничтожали все следы вампирских укусов.

Люди не знали. И однажды, когда в деревне появился барон Модор, ополчились на Сиеру. Это ведь она, в нарушение всех запретов, ходила в город, она привела за собой вампира…

Но разве Сиера могла поступить иначе? Мать нуждалась в лекарстве, а достать его можно только в городе. Отец его приносил, пока был жив, а с тех пор как его не стало, мать превратилась в старуху. И Сиера пошла продавать глиняные фигурки, которые сделал брат. Трижды ходила удачно, на четвертый… Надо было сразу вернуться, видела ведь, неладное творится в городе. Но перед уходом мать так кашляла, даже с кровью…

— Блудница! — шипели все в деревне, не только горцы. — Нечистого в дом пустила!

Пока она шла мимо, люди плевали под ноги, отворачивались, но никто не смел бросить камень или ударить. Причина тому была проста. В первый и единственный раз появившись в долине, барон Модор спокойно заявил:

— Если она внезапно исчезнет — деревня умрет. Если на ее коже появится царапинка — деревня умрет. Конечно, это несправедливо. Но мне очень нравится ее кожа, а на вас всех — в общем-то, плевать.

А потом пришла пора исполнить договор. Сиера получила большой запас лекарства для матери, получила обещание уберечь деревню, а взамен отдала себя.

— Сестра, не смей! — В глазах братика яростный огонь. — Неужели так смерти боишься? Душу отдать готова?

— Вранье все это, про душу, — бормочет в ответ Сиера. — Он мне рассказал, как…

— Вранье для тех, у кого душа вампира. А твоя душа — человеческая. И не смей о нас думать. Знаю я, где умрем, и помешать ты не в силах.

— Что ты говоришь такое? Не надо умирать. Мы все жить будем…

— Сестра. — Братик закрывает глаза с усталым вздохом. — Когда решишься, я тебя опл а чу и забуду. И больше мы не встретимся по Эту Сторону.

После церемонии обращения Сиера вспоминала его слова, глядя в темноту спальни. Огромной спальни, в которую можно вместить два или три прежних ее домика. Но всю ее не получится сменять даже на один — тот, в котором сидели бы у огня отец и мать, братик со свирелью, и она сама. Во всем, оказавшемся таким огромным мире этого домика больше не было.

— Дрянь…

— Что? — вздрогнула Сиера.

— Правду ты тогда сказала. Ничего, кроме дряни не было. И не будет. Вампиры под другое не заточены.

Опустив голову, Сиера смотрела на свои сцепившиеся пальцы. Вспоминала, как барон брал ее руки в свои, как заглядывал в глаза — прося, заискивая.

— Он любил меня на самом деле, — шепнула Сиера. — Это его и убило.

— Я тоже однажды любил, — заметил Сардат. — А потом понял, что на пути стоит один человек, которого я уважаю, и отступил. А этот…

Вздохнув, Сардат махнул рукой — о чем тут, мол, говорить.

— И что теперь? — Голос его окреп, да и ребра, кажется, срослись. — Я не могу запустить сердца. Ты тоже. Что вампиры делают в таких ситуациях?

Послышались хлопки крыльев, почти сразу — захрустели камни под ногами. Сиера вскочила, рядом с ней оказался Сардат. Меч легко вылетел из помятых ножен.

— Вампиры в таких ситуациях, — произнес низкий и насмешливый голос, — возвращаются в лагерь и тайком пьют кровь людей. Ведь они же сильные и величественные создания, достоинства столько, что из всех щелей хлещет.

— Милашка? — удивился и обрадовался Сардат. — Ты… Как тут?

Женщина — так непривычно ее видеть без копья — вышла из тени каменной глыбы, поправляя рубаху.

— Хреново, спасибо, что спросил, — огрызнулась тут же. — Дождалась, пока старик отвернется, и тут дошло! — Милашка хлопнула себя по лбу. — Я ж не знаю, как превращаться в одежде! Раз попробовала — чувствую, не то. Пришлось, в общем, в когтях одежду нести — потому так долго.

Сиера засмеялась:

— Никогда о таком не слышала!

— А тебе лет-то сколько, соплячка, — фыркнула Милашка. — Поживи с мое — не такого насмотришься. А это Рэнт, да? Смотри-ка, аж с лица спал…

Милашка наклонилась над кучкой пепла и покачала головой. Потом обернулась к Сардату и Сиере:

— Без дураков — рада за вас. Вы, конечно, оба — того, — покрутила пальцем у виска, — но лучше пары во всем мире не сыскать. А теперь — давайте.

Они переглянулись. Милашка протянула руки, будто надеясь обнять обоих.