Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Ну же! Раз к драке опоздала — хоть так. Сил у меня полно, аж выплескиваются. Молодая-смелая. Давайте бегом, пока не передумала!

Несколько минут спустя все трое сидели возле каменной глыбы, осыпанной пеплом Рэнта, и тяжело дышали. Сардат закрыл глаза. Сиера, улыбаясь, глядела в сереющее небо.

— Возвращаться пора, — сказала тихо Милашка, не сделав движения.

— Зачем? — спросила Сиера. — Ты ведь не хочешь туда.

— А что мне — с вами, что ли, горе мыкать? Ждать, пока Сардату зрелой ягодки захочется, взамест зеленой? Нет уж. Там, конечно, не мед, зато хоть кому-то нужна. А вам двоим — никто теперь не нужен. Так что я пойду, а вы — вы убирайтесь вон, чтоб я вас больше не видела. Друг о друге думайте больше, а про все остальное забудьте. Иногда из такого, должно быть, получается счастье.

Она встала, сделала шаг вниз…

— Постой! — окликнула Сиера. — Спасибо тебе.

Милашка, улыбнувшись, махнула рукой.

— И еще. — Сиера встала. — Чтобы превратиться в одежде…

… Они смотрели вслед стае, несущейся к брошенному лагерю. Пальцы Сиеры обхватили ладонь Сардата, сжали. В этот раз Сиера даже не вспомнила, что держит руку барона.

— Я обещаю, что не выпущу гнев наружу, — сказал Сардат. — Никогда. Того, что было сегодня, не повторится.

— Я обещаю беречь свою жизнь, — эхом отозвалась Сиера.

Сардат высвободил руку, приобнял девушку за плечо, прижал к себе. Горный склон постепенно серел, за спинами всходило солнце. Сардат повернулся к нему, повернулась и Сиера.

— Идем? Твоя деревня ждет.

Сиера кивнула. Последнее препятствие в душе рухнуло — ей не хотелось приходить в деревню ночью, как воровке. Теперь, с рассветом, все стало иначе. Лучше и правильней.

Бессонная ночь — не такое уж страшное испытание для вампира. Даже с бьющимся сердцем тело не требует столько питания и отдыха, как у человека. Только чтобы понять это, нужно прожить немало, а испытать и того больше.

Аммит сидел, скрестив ноги, и наблюдал за гаснущими угольями костра. Шагах в двадцати, у такого же костра, зевает часовой из партизан. Люди ворочаются — многим не спится после всего пережитого.

«Зачем я здесь?» — подумал Аммит, и вопрос будто сгорел в ярком пламени, которое он вызвал силой воли. Огонь заплясал над углями, но вскоре поник — дров не осталось. И внезапно Аммит подумал, что вампир — как тот огонь. Резвится, пока есть дрова-люди, а как они закончатся — исчезает. Конечно, огонь красивее серых уродливых палок. И тепло дает лишь огонь. Но…

Но.

— Зачем я здесь? — вслух повторил Аммит и запустил в костер комком земли.

Быть может, просто страх заставил его в первые часы пребывания на юге выдумать эту смешную цель: спасти человека. Или Река вложила ее в голову. Кто теперь разберет? Теперь остается лишь сделать все возможное. Или отступить?

Подняв голову, Аммит в задумчивости оглядел кроны деревьев. Сквозь густую листву кое-где виднеется сереющее небо. Скоро встанет солнце, но еще до свету нужно двинуться в путь. Нужно ли? И если нужно, то кому?..

Приближение Вечной Аммит почувствовал сразу. Молодая, совсем не умеет скрываться, при всем желании — сила будто плещет. Хорошо хоть не крадется. Остановилась за спиной, словно испрашивая разрешения.

— Ну и как они? — Аммит переложил меч на другую сторону.

Милашка подошла к костру, села, косясь на Аммита со смесью недоверия и любопытства.

— Прекрасно. Сожгли Рэнта, идут в деревню на поминки. Ребятишки скучать не будут. Мы-то чем займемся?

Аммит бросил в костер еще комочек земли.

— Как раз об этом думаю. Давай так: я буду говорить, а ты — спорить. Может, так мы до чего-то и дойдем.

— Спорить — это я умею, — наклонила голову Милашка. — Только если разгорячусь, у меня один довод. — Она похлопала по древку копья.

— Надеюсь, до такого не дойдет. Итак. Чего я хочу? Вернуть все как раньше? Бред, это невозможно. Собрать вокруг себя тех, кто мне дорог, и сохранить этот союз? Возможно. Беда в том, что все, кто мне дорог, одержимы идеей Третьей Великой Войны. Переубедить их?

— Попробуй! — засмеялась Милашка. — Это как у нас в деревне говорили: удержи дурака от драки! Нет уж, это я по себе скажу. Меня вот — не отговоришь. И партизан всех — тоже. Так мы — люди. Ну, я… Ну, ты понял. А эти, твои — они ж вампиры! А вампир — что твой бык! — с ним вообще разговаривать бесполезно. Втемяшилось — и попер.

Аммит моргнул. Чего-чего, а таких сравнений в адрес вампиров слышать не приходилось. Пожалуй, и правда многое меняется в мире. Раньше вампиров боготворили, боялись. Потом возненавидели. А теперь вот и до шуток дело дошло. Где-то там, в головах, некая черта уже преодолена. Осталось лишь одолеть ее взаправду, и…

— И ничего не выйдет, — резко сказал он. — Война, такая, как они себе ее представляют, невозможна. Партизан и подобных им — ничтожно мало. Как я уже сказал этому — будет просто резня вампиров с вампирами, вот и все. Они хотят усадить на трон человека? Но кого? Варта? Ратканона? Смешно.

— Нам лично без разницы, кто там на троне сидит, — прилежно спорила Милашка. — Развлекайтесь как хотите. Люди испокон веков сами прекрасно управлялись. Деревня, над деревней — староста. В городе — свои порядки, но тоже — сами. Мы чего — много так хотим? Вы нам просто пальцами не тычьте, как жить и чего делать! А если иначе не можете — ну, тогда только воевать и остается.

— А какой смысл в ваших жизнях? — Аммит резко повернулся к собеседнице. — Зачем?..

— А в твоей — какой? — сдвинула брови Милашка. — Что ты свою принцессу воспитывал — и все? Велика заслуга, золотой горшок выносить! Ради этого тебе ящиками кровь таскали? Какую ты пользу людям принес? Что хорошего сделал? Вот то-то и оно, что ничего. Жрал, потому что считал себя в праве, и не задумывался. Даже девчонка эта — всю свою жизнь поломала, чтоб пацана одного спасти. Ребенок! А ты? Тоже мне, мудрец-учитель…

— Ты-то откуда все это знаешь? — изумился Аммит.

Милашка, сбавив обороты, почесала в затылке копьем — Аммита передернуло от этого жеста.

— Удачно спросил… Такое чувство, будто с его кровью пришла память. Ее память. Такое вообще бывает?

— Бывает…

Последние алые прожилки исчезли на углях, и Аммит не стал пережигать дальше мертвую породу.

— Сардат — дурак, — говорила тем временем Милашка. — Но он — свой дурак был. Не психанул бы — шли бы за ним. И Сиера тоже. Вот они понимали, что вампир — это человек в первую очередь. И коли уж выпала такая участь, думать надо, чем ты заслуживаешь право чужую кровь забирать. Чем тебе кто обязан? А ты, Учитель… Ты сейчас сидишь и думаешь, спасать ли Ратканона.

Милашка поднялась, опершись на копье, и сверху вниз посмотрела на Аммита.

— Я вашу братию не так чтоб хорошо знаю, но из того, что слышала… Вампир одинок. И если ты хочешь, как говорил, собрать рядом всех, кто тебе дорог, придется немного перестать быть вампиром. Никто с тобой не останется, если ты просто жрешь. И эта принцесса, хоть я ее и не видела в глаза, пошлет тебя на все четыре стороны.