Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Эрлот допил вино и вытянул шею в сторону стойки.

— Эй, хозяин! Неси кувшин, да вторую кружку.

«Раз, два, три, четыре…»

На счет «пять» принцесса упала носом в землю — руки подогнулись.

— Какая целеустремленность, — восхитился Роткир.

Покраснев, И быстро вскочила, принялась отряхиваться. Не первый день уже она уединялась на заднем дворике, пытаясь вспомнить уроки, которые давал Левмиру Великан. Как глупо тогда ими пренебрегала, надеялась вечно оставаться собой.

— Чего тебе надо? — буркнула принцесса. Взгляд ее остановился на живой изгороди. Кусты, позабывшие, что такое садовые ножницы, щетинились во все стороны зелеными ветками, изгородь напоминала заросли.

— Руку, сердце, — принялся загибать пальцы Роткир, — пожрать бы тоже не помешало. Еще хочу бочку пива, да чтоб не выдохлось. Можно сапоги новые, а то на этих, вишь, потертость. А ты конкретно что предлагаешь? Или так, из вежливости спросила?

— Я хочу побыть одна, понял? — Принцесса посмотрела на своего стража исподлобья.

— Понял, — кивнул Роткир. — Но тут я тебе не помощник. Видишь ли, мне тебя из виду выпускать нельзя. Будь ты страшная, я бы еще иногда помаргивал, а так — уж прости.

— А раньше!.. — выпалила принцесса.

— Могу как раньше, незаметно подглядывать, — кивнул Роткир. — Но вчера, шлепнувшись так же, ты разревелась, и мне теперь неудобно.

Принцессе казалось, будто ее заперли в бане, так горело лицо. Она резко отвернулась, подняв вокруг себя рыжую волну. Негнущиеся ноги сами по себе поднесли Ирабиль к изгороди. Шагов Роткира не слышно, значит, так и стоит, дом подпирает. На том спасибо.

Глядя на колючие ветки, принцесса пыталась найти причину своего смущения. Сколько раз ей приходилось падать? А сколько слез пролито при незнакомцах? Конечно, тогда она еше была маленькой…

— Но ведь я такая же, — шептала И, борясь с новыми слезами.

— Зачем тебе это? — Роткир уже не смеялся. — Поначалу я думал, ты просто время убиваешь. Но теперь сомневаюсь.

— Я не хочу быть слабой, — ответила принцесса. Несколько слезинок все же вытекли, и порыв ветра размазал их по щекам. Тихо… До чего же здесь тихо! С ума можно сойти. Как будто город вымер.

Голос раздался ближе — Роткир подошел, но остался на почтительном расстоянии:

— Нельзя стать сильной чуть-чуть. Есть слабые люди, есть сильные, и это дается с рождения. Некоторые, конечно, пытаются изменить судьбу. И у меня есть знакомцы, что валуны здоровые тягают, чтоб сильнее стать. Да только, знаешь… У одного из сотни выйдет. А когда выйдет, ему с другими сильными тягаться приходится, которые раньше его и не замечали. А там уж не победить, как ни старайся.

«А он — победит, — упрямо думала И, сжимая в ладони шипастую веточку. — Всех, до единого, и меня заберет».

Роткир продолжал говорить, подойдя еще ближе. Ирабиль напряглась, ожидая прикосновения, и вот на плечо легла рука. Должно было дернуться плечо, скинуть ненужное бремя, но… Не пошевелилось.

— Природа редко кого обижает, — почти над самым ухом звучат слова. — Каждому дает какой-то дар, который нужно научиться использовать. Одному — силу, другому — ловкость, третьему — ум…

— Мне только ничего не досталось, — прошептала И, недоумевая, почему до сих пор на плече — его ладонь. И почему когда Кастилос к ней прикасался, так не жгло беззащитную кожу?

— У тебя есть твоя красота.

— Толку мне с нее…

— Благодаря этому дару тебя есть кому защищать.

Лавина слов рвалась наружу. А чем повинны те, кто не красив? А если я лицо разобью? А состарюсь? А нельзя ли отдать эту всю красоту, а взамен получить столько силы, чтобы со всеми врагами разделаться? И самое горькое хотелось высказать: я не хочу, чтоб меня защищали! Это я — защитница, я спасительница! Вот что мне природа дала!

Ничего принцесса сказать не успела. Знакомый голос раздался от дома, заставив ладонь Роткира соскользнуть с плеча. Облегчение, легкая досада, испуг, быстро перешедший в ужас, добавились к чувствам принцессы.

— И сейчас мы на это представление полюбуемся! — сказал голос.

Повернулась. Барон Ринтер, улыбаясь, стоит на заросшей дорожке. В правой руке он сжимает мешок. Бордовый плащ колышется ветром, а из черных глазниц полыхают алые огни.

Роткир мотнул головой, будто высматривая кого-то.

— Этих потерял? — Барон тряхнул мешком, и по дорожке раскатились странные округлые предметы. Один из них Роткир остановил носком сапога.

Ирабиль закричала. Под ногой Роткира смотрит незрячим взглядом в небо голова Добряка.

Рэнт делал то, чего делать не умел совершенно — он следил за вампирами, обернувшись летучей мышью. Органов чувств только-только хватало, чтобы не врезаться в деревья, вело его нечто другое.

Сиера…

Ее лицо, ее улыбка, ее слезы, — вся ее душа звала, молила о помощи. И Рэнт, путаясь в ветвях, продолжал рваться следом.

А еще его влекла ненависть. Сардат… Ведь поначалу-то он зауважал этого парня. Но верно говорил отец: каждый парень хорош настолько, насколько хорошо относится к женщине. А этот? Ну ладно, избил сгоряча в подвале — можно было бы понять. А потом? Девчонка в лепешку разбивалась, а от него — ни слова доброго. То прикрикнет, то опять бить затеет. И почему, почему, скажи, Великая Река, именно за такими всегда толпами бегают девушки?

Что-то изменилось впереди — они приняли человеческий облик. Рэнт даже не сразу заметил, что лес закончился, что начался подъем. Пролетев немного, он укрылся за зубцом скалы и позволил сердцу стучать. До этого его вела холодная ненависть и спокойное осознание своей страсти. Теперь же все это огнем разлилось по телу, да еще примешался страх.

— Ты ничего не почувствовал? — Голос Сиеры в пугающей близи.

— Нет.

— Как будто кто-то… Нет, наверное, это я тебя почувствовала.

— Почему мы превратились сейчас?

Она долго молчала, и Рэнт начал переминаться с ноги на ногу за каменным укрытием. В темноте он видел тропку, ползущую ввысь, и мысленно вздыхал, представляя, как долго и тяжело по ней идти.

— Я хочу хотя бы походить на человека. Там… не место вампирам. Ты сумеешь запустить сердце?

Тишина. Потом — сдержанное рычание.

— Ничего, — мягко говорит Сиера. — Возьми крови, сколько нужно. Я… Мне кажется, я уже становлюсь человеком.

Рэнт скрежетнул зубами. Впервые так много и так прочувствованно говорит Сиера. Зачем она перед ним — всю душу наизнанку? Да и только ли душу…

Услышав судорожный вздох, Рэнт не утерпел — выглянул из-за камня. В свете луны увидел пару. Увидел бы их человек — решил бы, что целуются. Глаза вампира видели другое. Сардат пил кровь Сиеры, а она обнимала его.

«Хватит таращиться! — оборвал себя Рэнт. — Думай, как от этого выродка избавиться. Драться бесполезно. Огонь… Вона куда он тебе этот огонь затолкает. Что ж тогда?»