Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Положив на плечо неизменное копье, к ним приблизилась Милашка.

— Меня это тоже касается? — спросила она.

— Всех касается.

Она покачала головой и сощурилась, глядя на поседевшего, постаревшего Аммита.

— А ты ведь умирать собрался, Учитель.

Ответная усмешка Аммита привела бы в ужас принцессу Ирабиль. Таким своего наставника она еще не видела.

— Тебя-то я точно ничему не учил. Можешь звать по имени.

— Ну как же? — Милашка закатила глаза, будто вспоминая что-то. — Ты научил меня тому, что вампиры — самовлюбленные ослы, не видящие дальше своего носа. Когда у одного из котелка убежала каша и затопила все города, вы продолжаете кричать, что это — ваше дело, и что никто не должен эту кашу расхлебывать. Ты научил меня тому, что люди — величайшие бойцы, до которых вампирам далеко. Слабые и смертные. Поколение за поколением им вдалбливали, что они — никто. Но как пришла пора — взялись за оружие и убивали вампиров, воинов. А еще ты научил меня тому, что путь вампира — смерть, а путь человека — жизнь. Собрался умирать, а сердце-то не бьется… Запусти его, старик. Скажи себе, что идешь на смерть. И один ты не останешься.

И сердце Аммита зашлось в неистовом ритме. Больших трудов ему стоило удержать внутри чувства. Наружу прорвалась только кривая ухмылка.

— Ну объясни ты мне… Тебе-то зачем это нужно? Всем вам? — Кажется, впервые в жизни он просил человека, пусть этот человек и был вампиром. — Даже зная, что ничего не изменить…

— Да потому что это — наш мир, — повысила голос Милашка. — Наш! Понимаешь? Здесь все — наше, все сделано нашими руками. И вампиры без нас — ничто. Погибнем? Пускай! Но и вампирам без нас не протянуть. А победим — будем распоряжаться в своем мире, и никто, ни одна собака не посмеет влезть.

Нестройный гул голосов поддержал Милашку. Аммит повернул голову — люди, оказывается, подошли ближе и прислушивались к разговору. Даже Варт — этот, похоже, окончательно сложил полномочия и стоял наравне со всеми.

— А где Рэнт? — нахмурился вдруг Аммит.

Милашка дернула плечами.

— А куда бы ты делся на его месте?

Во сне Айри бежала по пустыне от огромной летучей мыши. Ноги вязли в песке, грудь горела, рот жадно хватал воздух, но тварь не отставала. Оглянувшись, Айри увидела гигантские крылья, застившие луну и звезды. Визг чудовища заставил зажмуриться, закрыть уши руками. Нога зацепилась за ногу, и Айри покатилась по склону дюны.

Острые когти вонзились в кожу, безобразная морда нависла над лицом. Айри проснулась, задыхаясь. Грудь правда что-то сдавило. Что-то, впрочем, не страшное, а вовсе даже мягкое, теплое и сонно ворчащее.

— Рикеси! — прохрипела княжна, размыкая крепкие объятия.

— Лежи смирно, а то уйду, — зевнула служанка. — Опять всю ночь реветь будешь, а утром — розгами…

Айри замерла. Мысли бестолково заметались, но ничего дельного не принесли. Какие розги? Что за «опять»?

— Так! — вскочила Айри. — А ну, проснись! Что ты тут забыла?

На столике она отыскала спички, подожгла свечу, и увидела служанку, как-то смешно и по-детски трущую глаза кулаками.

— Мне одной страшно было, — сказала Рикеси. — Дворец такой огромный, а народу нет совсем. Буря еще эта…

Айри со вздохом опустилась на край кровати. Давно предсказанная Мирунгой буря действительно приближалась. Ночное небо обретало алый оттенок, ветер крепчал, и с заходом солнца люди старались запереться в домах, законопатив окна. Пользуясь отсутствием князя, большая часть прислуги вовсе предпочитала не появляться, знали нетребовательность княжны.

— Рикеси, ты хоть чуть-чуть соображаешь, кто я и кто — ты? Тебе нельзя просто так заходить среди ночи в мои покои. И уж тем более…

Череда ударов по стеклу, приглушенный визг — совсем как во сне. Айри вскрикнула, услышала крик Рикеси. Сама не заметила, как оказалась в объятиях служанки.

— Хоть режьте, никуда теперь не уйду! — зашептала Рикеси, вцепившись в княжну. — Давайте под одеяло спрячемся и будем до утра сказки рассказывать?

Удары и визг не прекращались, но Айри рассмеялась:

— Просто летучая мышь бьется в стекло. Отцепись ты! Я запущу ее и убью.

— Не смейте убивать зверюшку! — Рикеси вскочила на ноги, сжав кулаки. Айри замерла у окна, с удивлением глядя на служанку.

— А что с ней еще делать?

— Госпожа Айри! — Рикеси уперла руки в бока. — Убьете — я вам больше не подруга. И ночевать к вам тоже не приду, и не просите.

— Как же я без тебя, солнце мое ясное, — проворчала Айри, открывая окно.

Летучая мышь ворвалась в комнату, описала круг под потолком. Визг ее смешался с визгом Рикеси, которая в панике наматывала на себя простыни.

На лапке летучей мыши Айри заметила белый клочок бумаги. Поморщилась. Ничего неожиданного.

Княжна властным жестом вытянула руку, и мышь опустилась на ладонь.

— Ой, какая гадость, — шептала Рикеси, сверкая глазами из бельевого кома. — Кошмар какой! Только не убивайте. Она хоть страшная, а все равно жить хочет…

Айри распустила шнурок, обвязанный вокруг когтистой лапы. Разворачивая бумажку, пальцы почти не дрожали. Взгляд заскользил по беспорядочным письменам Мирунги. Понять что-то в этом переплетении было нелегко. Несколько раз упоминался «сыночик», трижды — «манеты», и уж вовсе без счету всяческих проклятий.

Айри макнула перо в чернильницу, написала на обороте одно короткое слово, пока мышь сидела на столе, кутаясь в крылья, как Рикеси в простынь.

Когда чернила подсохли, Айри привязала бумажку обратно. Мышь, издав напоследок писк, улетела навстречу кроваво-красной луне. Айри затворила за ней окно. Потушила свечу.

Рикеси выпуталась из своего кокона и теперь приводила постель в порядок. Закончив, покосилась на Айри.

— Ложись, — велела та.

— Правда? — засияла Рикеси.

— Теперь мне одной страшно. Хорошо хоть недолго осталось.

— Ну да, — сказала Рикеси, устраиваясь рядом с княжной. — Скоро, наверное, господин Левмир вернется.

Служанка уже заснула, а княжна все смотрела в потолок, морщась от боли в груди.

— Не успеет, — прошептала Айри и закрыла глаза. Слез не было, наоборот, довольно скоро она улыбнулась.

Мышь вернулась на следующую ночь, и через одну. Записки стали короче и страшнее. Как Рикеси ни допытывалась, Айри молчала об их содержании. Лишь в последний раз служанка умудрилась подсмотреть ответ, что Айри вывела на обороте размашистым почерком. Одно слово: «Нет».

На следующую ночь мышь не прилетела. В раскрытое окно дул жаркий, невыносимый ветер. Рикеси то проваливалась в тревожный сон, то вскакивала, будто толкнул кто. В одно из таких пробуждений обнаружила, что кровать пустует. В поисках княжны Рикеси заметалась по комнате, выскочила в коридор в ночной рубашке.