Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Как дела? — улыбнулся барон. — Как рука?

— Спасибо, не жалуюсь, — ответил Сардат. — Зачем вернулся?

— О! Я не дошел до Алой Реки. Слишком слаб — вот и вернулся. Кстати, смотри, что нашел по пути! Она лежала неподалеку от разодранных лошадей и зарубленных волков.

С этими словами барон взмахнул левой рукой. Черной, промерзшей, гниющей рукой Сардата.

— Зачем ты ее взял?

Барон захохотал, мотая головой, будто услышал самую смешную в мире шутку.

— «Зачем»? Это вопрос или что? Да просто хотел, чтобы во мне было что-то человеческое. Она болит! Представляешь? По-настоящему болит! А ты-то не забыл еще, что это такое — настоящая человеческая боль? Не та боль, которую способен испытать вампир, зная, что — заживет. А та, что доступна лишь человеку: смотреть на умирающую руку и понимать, что ничего уже не сделаешь.

— Отрубить ее!

— О, нет. Я позволю ей умереть, я наслажусь ею до самого конца. Потому что я — вампир, и я все выпиваю до дна. Но если хочешь — я могу тебе ее вернуть. Все, что нам нужно — пара взмахов топором или мечом. И каждый из нас получит свое.

Барон прыгнул, и Сардат едва успел отскочить от края, чтобы дать ему место.

— Река послала меня, — уже серьезно заговорил барон, — чтобы предложить то, чего не предлагала никому. Отменить все. Стать человеком. Что решишь? Я мертв, Сардат, мне уже ничего не нужно. А ты, если согласишься, получишь вдобавок мою жену. Она ведь тебе приглянулась. Не ври, что нет.

— Я и без тебя ее получу.

— Нет! — Барон ухмыльнулся, и схватил гниющей рукой Сардата свою — белую и гладкую. — Вот этим ты ее убьешь. Вот это стоит между вами. Капля моей крови, смешавшись с твоей, могла бы свести тебя с ума. А ты отхватил целую руку, безумец. Руку, которая убивала людей просто так, ради развлечения. И ты скоро будешь таким. Разве один уже не получил свое?

Сардат услышал стон, обернулся. На ветке дерева покачивается истерзанный вампир в цепях.

— Это — не человек!

— Столь велика для тебя разница? На самом деле — нет. Я ведь говорил тебе, Сардат: мир — это вонючий подвал, куда спускаются такие мрази, как я, чтобы убивать. Добро пожаловать в подвал! Вот он, полюбуйся!

Он начал узнавать лица мертвецов внизу. Аммит. Сиера. Рэнт. Кастилос. Ирабиль. Левмир. Еще тысячи людей, лица которых казались смутно знакомыми — отголоски чужой памяти. Изломанные обескровленные тела подставляли безжизненные лица холодному лунному свету.

— Я никогда не причиню вред своим, я не такой, — прошептал Сардат.

— Ну разумеется. Только вот граница между своими и чужими очень тонка и в гневе так легко переступается. «Он посмотрел на меня пренебрежительно — он враг!», «Она улыбнулась другому — она враг!»

Барон все еще держал его за руку и, опустив взгляд, Сардат почувствовал, как мир начинает кружиться. Его рука… Рука барона…

— Время, Сардат! — закричал Модор. — Решай. Гнев или жизнь? Забери обратно свое, отдай чужое и будь, наконец, счастлив!

Откуда-то в его голосе прорезалось искреннее участие. Как будто Модор вправду хотел сделать Сардата, своего убийцу, счастливым. Но как? Отдав гниющую мертвую руку взамен живой?

— Ты, должно быть, смеешься, мразь, — оскалил клыки Сардат. — Хочешь сдохнуть еще раз? Да хоть сто подряд — мне это никогда не надоест!

Барон грустно посмотрел ему в глаза и кивнул:

— Так тому и быть, — вздохнул он. — Так, тому и быть… малыш.

Сиера задремала, но из сна ее вырвал низкий утробный рык. Открыла глаза и вскрикнула, отшатнувшись — на нее смотрели горящие черно-красным огнем глаза.

— Это я, — зашептала Сиера, чувствуя, что голос отказывается повиноваться, слова падают в пустоту. — Я! Понимаешь?

Такие знакомые пальцы стиснули ей горло. Пальцы барона.

Стало нечем дышать, потемнело в глазах. Отчаявшись вырваться, Сиера остановила сердце.

— Хоть сто раз подряд, — прорычал Сардат ей в лицо. — Никогда не надоест, мразь!

— А ну, отпрыгнул! — Будто молния, сверкнул, отразив луну и костер, меч. Лезвие прикоснулось к шее Сардата, и тот с воем вскочил на ноги. Сиера принялась дышать, расправляя смятую гортань, а глаза искали неведомого спасителя.

Им оказался Аммит. Меч в его руке опустился, отделив Сиеру, сидящую на земле, от Сардата.

— Чего он опять? — сонным голосом произнес Рэнт. — Вот… скотина!

Сардат повернул к нему голову и издал рычание. Словно ветер поднялся. Лишь краешком зацепил он Сиеру, но и этого хватило, чтобы дрожью пробрало до самых костей. Погас костер. Рэнт пискнул и, шагнув назад, упал.

— Сардат, — хрипло произнесла Сиера. — Не надо…

— Эй, папаша, — с деланным безразличием подошла к нему Милашка. — Ты чего эт…

От внезапного удара она улетела шагов на двадцать и, разметав заключенных, едва не угодила в соседний костер.

Люди просыпались, хватались за оружие, перешептываясь, пытаясь понять, в чем дело.

— Никому не подходить! — крикнул Аммит, шагнув к Сардату. — Парень, я даю тебе последний шанс притвориться, будто тебе просто дурной сон приснился. Ну?

Сардат зарычал снова, и Сиера съежилась от страшного чувства, но Аммит не дрогнул:

— Это твой ответ? Топор потерял?

Алые огни впились в Сиеру, вытягивая душу.

— На меня смотри! — прикрикнул Аммит.

Сардат отвернулся, из груди Сиеры вырвался вздох облегчения.

— Вы получите то, чего хотели, — прошипела тварь, лишь немного похожая на Сардата. — Сполна получите! — Он подпрыгнул к ближайшему дереву и, размахнувшись левой рукой, нанес удар.

Кто-то завизжал — должно быть, ребенок, — но остался без внимания. Каскад щепок, окрашенных алой кровью, разглядеть в темноте сумели только вампиры. Но удар, треск и покачнувшуюся сосну видели все люди.

После второго удара Сардат зарычал от боли. Третий удар — и Сиера за треском дерева услышала хруст кости. Дыхание перехватило. Только запущенное сердце больно колотится в груди. Сиера сделала движение вперед, но остановилась, увидев меч Аммита, неподвижно застывший перед ней — не то охраняя, не то пленяя.

Меч Аммита… Да разве? Это меч Модора, который, кажется, ни разу не пользовался оружием, зато любил собирать его, чистить и развешивать по стенам.

Взметнулось пламя костра, и почудилось Сиере, будто в языках его появилось лицо барона с грустной улыбкой.

— На! — взревел Сардат, сокрушая дерево. — Держи! Вот тебе, подавись!

От последнего удара рука — рука Модора! — повисла безжизненной плетью. А сосна, издав протяжный стон, наклонилась и с треском полетела на землю, ломая ветки других деревьев.

— Разбежались! — услышала Сиера вопль Милашки. Едва успела голову повернуть, как сердце само собой остановилось. Дерево, падающее на толпу людей, вспыхнуло черным пламенем.