Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Милашка и Саспий дрались на копьях. Сиера дернулась было вмешаться, но тут, в ответ на очередной выпад Саспия, Милашка спокойно сказала:

— Вот так. А теперь давай-ка по-настоящему, готовься.

— А не боишься? — фыркнул тот. — Баба!

— Сам баба! — рявкнула в ответ Милашка.

Ее копье заметалось с немыслимой скоростью, но Саспий если и уступал, то не намного. Удары слились в нескончаемый треск, быстрые движения сливались.

— Ах ты! — воскликнул Саспий, отпрыгивая — копье Милашки прочертило борозду у него на плече. Милашка в ответ показала ему свое оцарапанное предплечье.

— Все, хорош, — сказала, воткнув копье в землю. — А то увлекусь — взвоешь!

— Ты все обещаешь! — усмехнулся Саспий.

— Сюда иди.

Сиера, уже собравшаяся выйти на свет, замерла, увидев, как губы Милашки коснулись раны Саспия. Дрогнуло и припустило с удесятеренной скоростью сердце. Вот кровь остановилась. Вот она поднимает голову. И что теперь?

Сиера не могла поверить глазам. Эта странная пара на поляне — целуется? И Милашка — эта боевая, неприступная женщина — позволяет себя вот так лапать? Подумать — и то страшно становится, не то что увидеть!

Попыталась было уйти, но вся легкость куда-то делась. Наткнулась на ветку, та хрустнула. Тихо совсем, да только вампиру и того хватит. Сиера замерла, опустив веки. Эта глупая привычка тянулась за ней с детства: зажмуриться и ждать, что беда пролетит мимо.

Как будто ветерок дунул в лицо — движение.

— Ой-ой! — раздался насмешливый голос Милашки. — Ну и кто это у нас тут притаился?

— Я не таилась. — Сиера открыла глаза. Милашка стояла напротив, вертя двумя пальцами копье, и улыбалась. — Поговорить шла, а потом… Ладно, я… Пойду.

Повернулась, ступила босой ногой на землю. Наконечник копья стукнул по плечу.

— И чем же я тебе помочь могу? — задумчиво сказала Милашка, когда Сиера остановилась. — Драться научить? Вряд ли. Кашу варить? Вроде не с чего. Ребенка вытравить? Нет, не вздрагиваешь, мимо, значит. Наоборот, выходит? Вот, теперь похоже на правду!

Сиера крутанулась на месте, сбросив копье, и оказалась лицом к лицу с ухмыляющейся Милашкой. Саспий переминался с ноги на ногу шагах в пятнадцати и делал вид, что ничего не замечает.

— Он почему-то только с тобой разговаривает нормально, — сгоряча выпалила Сиера.

— Да ну? — Женщина приподняла бровь. — Как он меня за ужином обласкал — нормально? Ну, для вас, кровососов, может, и нормально, а я так и обидеться бы могла. Это не он со мной — «нормально», это я его не боюсь, вот и все. А мне чего уж бояться-то? Сделали из меня то, что ненавидела больше всего на свете, так теперь — хоть на Ту Сторону вприпрыжку, лишь бы не скучно.

— Ясно. Спасибо. — Сиера опять попыталась уйти, но по плечу снова стукнул наконечник.

— Погодь. Пришла за советом — получишь. За мной, знаешь, мужики толпами не ходили никогда, но кое-что подскажу. Иди к нему и будь с ним. Когда надо — поддержи, когда надо — удержи. Никакие разговоры тебе не помогут. Неразговорчивая ты, вот и нечего наизнанку выворачиваться.

Сиера немного подождала, но продолжения не последовало.

— И все? Быть рядом — и только?

— А это как твоей душеньке возжелается — можешь и не только. Просто от вздыханий издалека, да от ночных советов проку не будет. Нравишься ты ему — примет, не нравишься — оттолкнет. А ты ему нравишься. И он со всеми «нормально» разговаривает, как ему природой положено, а перед тобой — вона как держится. Кипит весь от злости, а слова лишнего не вякнет.

Опустив голову, Сиера нахмурилась. Как же так получилось, что один вопрос сам собой заменился другим?

— Ну? Все? — спросила Милашка, подняв копье.

— Нет. — Сиера опустилась на корточки, по-детски обняв колени. — Я не про то хотела поговорить. Запутала ты меня. Почему он таким становится — знаешь? Аммит говорит, что ему так недолго осталось. Да и без него ясно…

— Что кидается на всех, будто пес цепной? — Милашка села рядом, задумчиво почесала голову древком. — А кто его знает. Это после бойни с ним такое. Гложет его что-то.

— Понять бы, что, — подхватила Сиера. — Я подумала, может, ты сообразишь.

— С чего бы? — покосилась на нее Милашка.

Сиера пожала плечами:

— Я, например, знаю, что за страсть вела графа Кэлпота, потому что его кровь меня обратила. Он жаждет так глубоко ступить во тьму, чтобы обрести полную силу при свете солнца. Думает, что можно выпустить мрак из души, и ночь настанет днем.

— Знатный недоумок, — протянула Милашка.

— Нет. Если бы ты чувствовала это как я, не говорила бы. А сейчас от разговора уходишь. Ну скажи, что тебе ст о ит?

Милашка долго молчала, глядя на Саспия, который от нечего делать принялся тренироваться с копьем в одиночку.

— Когда я пила его кровь, — тихо заговорила Милашка, — чувствовала много всего. Капельку страха, капельку заботы, капельку любви. Но потом все сгорело в черном огне. Я не знаю, как еще тут сказать. Просто — вдруг все сгорело. И это была ненависть. Поэтому… Теперь я не хочу ненавидеть. Никого и никогда.

Милашка встала, сделала шаг к Саспию, но остановилась.

— Если в нем правда сидит такое, — услышала Сиера ее непривычно тихий голос, — он и близко не человек. Вот и выбирай, чего ты хочешь. Сгореть вместе с ним, когда придет время, или жить.

Она ушла, полагая, что сказала все необходимое. Сиера осталась сидеть под деревом.

— Жить, — сорвалось с губ слово. Странное и как будто чуждое сердцу. Что это значит — жить? Когда не будет его. Когда останется только прошлое, залитое кровью. Зачем, ради чего тогда жить?

Сиера тряхнула головой, отгоняя навязчивый образ костра, в котором чуть не оборвалась ее жизнь. Нет, для этого еще будет время. А пока за жизнь можно и побороться. Ни Аммит, ни Милашка в него не верят, Рэнт — ненавидит, а вот она — будет верить.

И Сиера, поднявшись на ноги, решительно зашагала обратно к лагерю. Не считая нужным более скрываться, бросила на землю туфли, обулась. На этот раз Матук ее заметил издалека, отсалютовал мечом, который невесть зачем — должно быть, просто от скуки, — совал в костер. В ответ Сиера махнула рукой.

Все легли на ночлег, стараясь оставаться на виду друг у друга. Между Сардатом и Рэнтом легло кострище, Аммит — тот вовсе куда-то пропал. Сиера вспомнила, что еще ни разу не видела его спящим.

Сардат спал беспокойно. Хмурил брови, что-то еле слышно шептал. Улегшись рядом, Сиера приблизила ухо к его губам и явственно услышала:

— …я не такой.

— Конечно, не такой, — прошептала ему на ухо Сиера и, отбросив все сомнения, обняла вздрагивающее тело. — И я — не такая…

Сардат подошел к краю обрыва и посмотрел вниз. Луна ярко освещает Мертвый Яр. Там грудами валяются трупы — людей, вампиров. А между ними скользит чья-то тень. До ушей долетают взрывы визгливого хохота. Наконец, весельчак вышел на свет, и Сардат узнал барона Модора.