Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Если убьешь ее — умрешь здесь же, — медленно сказал Кастилос. — Я смогу сжечь нас обоих, не сомневайся.

— Нет, Кастилос, ты так ничего и не понял, — покачал головой Эрлот. — Ты пытаешься переложить решение на меня. Думаешь, сейчас ты будешь тянуть время, смотреть на меня ненавидящим взглядом, а я разозлюсь и прикончу девчонку. И, вроде как, это будет мое решение, а ты — пострадавший безвинно герой, который, к тому же, торжественно сожжет себя вместе со мной. Ты уже видишь памятник, который воздвигнут тебе люди по приказу графа Ливирро. Что там будет? Ты, высотой с пирамиду, гордо смотришь в сторону Реки? Или ты, преклонивший колено над трупом прекрасной принцессы Ирабиль Виллеран? Что бы ни было — уверен, это очень красиво. Но нет, я тебе такого подарка не сделаю. Тебе придется выбирать здесь и сейчас. Самому. Кто останется жить? Она? — Палец Эрлота холодным червем скользнул по щеке принцессы. — Или они? — Кивок в сторону людей.

Кастилос обратил взгляд в толпу. Ирабиль посмотрела на лица людей и задрожала. Их лица умоляли, боялись, но… не сомневались. Ни один взгляд не выражал сомнения в том, что спасение рядом. Как может кто-то в здравом уме выбрать одного человека, обрекая на смерть город?

Странное, обездвиживающее спокойствие пришло, разлилось по телу. Не замечая слез, И зажмурилась. Ледяная хватка смерти все сильнее. Если бы остановить сердце один-единственный раз. Не для того чтобы стать вампиром, но чтобы умереть — самой, по собственному выбору, лишить эту притаившуюся сзади тварь удовольствия вершить ее судьбу. Но нет, сердце лишь сильнее колотится, не унять его и не остановить.

— Дерись со мной, — слышится хрип Кастилоса. — Зачем трогать ее?

— Ты сам-то понимаешь, как глупо и слабо звучат твои слова? — вздохнул Эрлот. — Что интереса драться с тобой? Мы уже пробовали. Вот я, целый и невредимый, а вот ты, готов упасть от дуновения ветра. Хочешь, чтобы я добил тебя? Хочешь так сбежать от решения, хотя бы без памятника? Не выйдет, Кастилос. Ты слишком много общался с детьми и сам начал мыслить как ребенок. Давай папочка расскажет тебе немножко страшной правды. Видишь ли, твои слова потому пустой звук для меня, что убийство — это не страшно. Я могу убить ее одним движением. Потом дам отмашку, и город падет. А через минуту я об этом и не вспомню. Просто удивлюсь, откуда у меня такое хорошее настроение. И это вовсе не потому, что я такой злой. Просто убийство для меня — не страшно. Это моя страсть, Кастилос. Война, разрушения, подавление, победа. Итак, я могу победить тебя в бою, но я уже это сделал, и в этом ничего интересного. Однако в тебе остается кое-что такое, с чем я еще не сражался. Вот этот бой начался, и я от него не отступлюсь. Я буду спрашивать до вечера, снова и снова: она или они? Только теперь после каждого вопроса буду убивать одного человека. Пойми меня правильно: я мог бы вместо этого отрез а ть принцессе пальцы, но я тоже ценю красоту. Если она умрет, то умрет безупречной.

Тишина. Открыв глаза, сквозь слезы И разглядела лицо графа. Случайно их взгляды встретились. Из самых недр души вырвался безмолвный, мысленный крик: «Ты ведь присягнул мне!»

Взгляд Ливирро холодно бросил в ответ: «Когда ты умрешь, я стану свободным, а мой народ — выживет».

Ливирро ждал. Люди трепетали. Кастилос напряженно размышлял. Барон Ринтер, потирая руки, улыбался, и глаза его сияли. Роткир хранил спокойствие. Стоя в трех шагах от графа, он все еще сжимает меч, глядя куда-то поверх левого плеча принцессы. Должно быть, там — лицо Эрлота.

Чуть заметное движение. Принцесса опустила взгляд. Левая рука Роткира медленно вытягивает из-за пояса нож. Ирабиль улыбнулась. Бросить нож в Эрлота? Роткир либо наивен, как ребенок, либо… Либо тоже хочет избавить Кастилоса от трудного, но неизбежного выбора.

— Подумай еще и вот о чем, — сказал Эрлот. — Ее смерть будет легкой и приятной. Их смерть — мучительной. Выбирай. Я задаю вопрос снова: она или они?

Пальцы исчезли с горла. Эрлот вытянул руку, указав на первого попавшегося человека. Толпа прыснула в стороны, оставив бедолагу одного. Мужчина лет сорока, в грязном сером комбинезоне, со спутанной бородой, попытался отбежать, но не успел. Невесть откуда взявшийся огонь объял его тело. Мгновение еще виднелся силуэт, крик метался под ярко-голубым безоблачным летним небом, но вот остался лишь пепел.

Снова зажмурившись, И представила полянку, ручей, луну и звезды. Сколько же времени у них было, и все оно оказалось ночным. Потом — зима и весна, отравленные болью потерь. Лето осталось нетронутым, непорочным и неизведанным. Как так вышло, что ни разу не встретились при свете дня? Не купались в теплой речке Росвирк, не бегали по лугам, собирая цветы? Все бы отдала за один такой день, только вот отдавать оказалось нечего.

— Стоять! — Громовой голос Эрлота вырвал принцессу из забытья. — Каждый, кто побежит — умрет!

Подтверждая его слова, раздалось еще несколько предсмертных криков. Ирабиль решила больше не открывать глаз. В окутавшей ее темноте мысленно прочертила алую полосу. Когда будет пора, она просто перейдет на Ту Сторону, и все.

— Лорд Ринтер, будьте добры, обеспечьте порядок в стаде, — попросил Эрлот.

— Будет исполнено, ваше величество!

Тут же закричали еще люди, не меньше десятка.

— Стойте на месте, твари! — крикнул Ринтер. — Это ж просто: бежишь — умираешь, стоишь — живешь. Стоять проще, для этого ногами шевелить не нужно. Вот, поглядите на вашего графа. Он прекрасно владеет этим искусством, берите пример с него.

Когда все стихло, И услышала чей-то исполненный отчаяния голос:

— Да пусть он уже ей башку свернет, делов-то! Ну чего ты застыл?

Его поддержал гул толпы. Люди недоумевали, почему Кастилос медлит. Ирабиль тоже не могла понять. «Ну же, — просила она мысленно. — Ты ведь сам учил: сначала — дело, потом — страх».

— Продолжим? — сказал Эрлот. — Задаю вопрос еще раз. Она или они? Пожалуй, на этот раз я спалю кого-нибудь из детей. Может, это пламя растопит твое сердце?

— Стой! — Крик Кастилоса смешался с визгом ребенка. В лицо принцессы дохнуло жаром. Должно быть, малыш пытался бежать прямо на собственную смерть, потеряв голову от ужаса.

Заголосила мать. Она не бросилась на Эрлота, не упрекнула ни словом. Люди хорошо знали свое место даже в этом вольготном мире, где по рельсам ходил поезд, а на высокой башне звездочеты составляли небесные карты.

— О, ты решил? — притворно огорчился Эрлот. — Надо было быстрее, Кастилос. Ну, у тебя будет еще шанс. Еще порядка трех сотен шансов, если глаза меня не подводят. Хотя… Они лишь прибывают, ты погляди. Их все больше и больше. Но продолжим. В этот раз я дам тебе чуть больше времени на ответ. Итак, твой выбор: она или они?