Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Толкнул двери ногой, широкий шлейф света протянулся до самого алтаря, блеснула серебряная чаша. Торатис взял молот обеими руками. В несколько больших шагов пересек зал. Удар обрушился на каменный алтарь, смялась чаша, полетели обломки. Еще дважды Торатис поднимал орудие, дважды опускал, и алтарь обратился в крошево.

Перешагнув через обломки, князь остановился у стены. Глухая стена, казалось бы, но глаза князя видят круг, заложенный кирпичом, щели, замазанные шпатлевкой.

Снова взмыл в воздух молот. Удар, еще, еще. Кирпичи вылетают наружу, а внутрь рвется солнечный свет, заполняет мрачное помещение, делает его веселым и приветливым. Как в те дни, когда они все втроем встречали здесь едва ли не каждое утро. Солнце вернулось в сурию.

— Свети для той, что никогда от тебя не отворачивалась, — шепнул Торатис. Отброшенный молот грохнул о каменный пол. Эхо вскинулось и затихло. Только с улицы рвется птичий гомон, свежий ветер развевает волосы.

Торатис забрался в круглый проем. Руки еще цепляются за острые осколки кирпича по краям. Взгляд пробежал по пустому саду, поднялся выше, к небу. Так же Торатис стоял здесь пять лет назад, разбив цветные стекла, с кровоточащими ладонями, и взглядом провожал ненавистный воздушный шар, пока он не исчез за горизонтом.

— Надо было закончить все еще тогда, — прошептал князь.

Торатис подался вперед. Один шаг — и все кончено. Один шаг, и все грехи перечеркнуты. Он задыхался от радостного предвкушения, одна нога повисла над пропастью.

— Вряд ли она станет счастливее.

Торатис замер, узнав голос Эмариса. Плечи князя поникли.

— Уйди, — сказал, не оборачиваясь. — Я решился и счастлив, а ты сеешь сомнения.

Голос Эмариса слышался слева, а с правой стороны заговорил Левмир:

— Ты не счастлив и никогда не будешь. На Той Стороне забвения нет. Но что ты предпочтешь вспоминать там? Позорное бегство от своих деяний или битву за будущее своего народа?

Торатис тихо засмеялся. Слезы текли по щекам, руки дрожали. Один шаг, один миг… Или долгие месяцы мучений.

— Зачем вам еще один смертник? Причем такой, которому не во что верить.

Вновь заговорил Эмарис:

— Там, на Западе, лишних смертников не будет. А такая тварь, как ты, пригодится всегда. Тварь, готовая сдохнуть без рассуждений. Отойди от окна, Торатис. Позволь своей жалкой жизни принести хоть какую-нибудь пользу.

Высота уже не кажется такой манящей, руки не дрожат. Прыгнуть? Но ведь это смешно. Двое вампиров, чьи сила и быстрота значительно превосходят человеческие, сумеют его вытащить, будто ребенка, случайно упавшего в фонтан.

Торатис повернулся к солнцу спиной. Посмотрел в глаза Эмарису, Левмиру.

— Надеюсь, там все настолько страшно, как вы говорите. Потому что в противном случае я останусь разочарованным.

День отплытия подкрался внезапно. Левмир лег спать с головой, гудящей от бесконечной вереницы военных терминов, расчетов, карт. А проснувшись утром, понял, что — все. Канул в небытие еще один кусочек души, привязавшийся к Востоку. Востоку с глазами Айри.

Еще до рассвета на пристани собралась толпа. Женщины, дети, старики и старухи — все, плача, провожали мужчин на далекую и непонятную войну. Один за другим отплывали корабли, присоединяясь к длинной веренице, уже уходящей за горизонт. Князь и приближенные стояли особняком, ожидая последнего корабля. Когда он приблизился и на борт стали входить лучшие бойцы, Торатис повернулся к дочери.

— Ты должна была сама понять, что я не вернусь, — сказал, глядя ей в глаза. — Все остается тебе. Малая цена за… за все. Я не в праве даже попросить у тебя прощения. Просто пообещай, что постараешься стать счастливой. Пообещай, как умирающему, если можешь.

Левмир следил за Айри с тревогой. Боялся, вдруг она плюнет князю в лицо или вовсе на него набросится. Но лицо княжны осталось спокойным. Она лишь наклонила голову:

— Приложу все силы. А их у меня немало.

Торатис кивнул и двинулся к трапу, подняв над головой сжатый кулак. Толпа провожала его дружным воплем, хотя, Левмир знал точно, князь предпочел бы один-единственный голос, тихо говорящий: «Прощаю».

— Запомни все, чему я тебя учил, — обратился к Айри Эмарис. — Не вздумай плодить себе подобных. Никакой охоты. Чем скорее озаботишься поиском фаворитов, тем лучше будет для тебя и княжества.

— Я запомнила, а дальше предоставь мне решать, — сообщила Айри.

Эмарис заглянул ей за спину и с улыбкой махнул рукой Рикеси.

— И ты прощай. Приглядывай за хозяйкой, не позволяй ей глупостями заниматься.

Служанка кивнула с серьезнейшим видом и сделала шаг по направлению к Айри, будто уже готовая в случае чего хватать ее и тащить прочь от опасных глупостей.

— Не задерживайся, — сказал Эмарис, хлопнув Левмира по плечу, и пошел к кораблю.

Левмир с Айри отошли подальше. Айри подняла голову и улыбнулась. Над пристанью возвышалась каменная стена, увенчанная зеленой шапкой кустов.

— Помнишь?

Левмир пожал плечами, но тут же хлопнул себя по лбу ладонью. Конечно же! Там, наверху, — аллея, опоясывающая площадь фонтанов.

— Вели себя как дураки, — сказал он, пряча взгляд от Айри.

— Мне хоть будет, что вспоминать, — отозвалась княжна. — Впервые в жизни вела себя как дура. Может, больше и не доведется. Возвращайся.

Левмир посмотрел на нее исподлобья.

— Как только отыщешь ее и убьешь этого своего Эрлота — летите сюда. Что-то мне подсказывает, здесь будет приятнее жить.

— Не думаю, — покачал головой Левмир. — Для нас с ней здесь не будет места, как не будет и там. Я не вернусь, Айри. Мы прощаемся навсегда. Спасибо тебе за все.

Он сунул руку за пазуху и достал увесистый сверток. Протянул Айри. Она осторожно распустила тесьму, развернула мягкую кожу.

— Ты что, сам их сделал? — ахнула она, увидев множество блестящих метательных ножей.

— Нет, конечно, — улыбнулся Левмир. — Делали кузнецы. Но в них — моя кровь. Их не сломать, не расплавить, и, если нужно, они понесут твое пламя врагам. Береги себя, ладно? И не забывай меня.

Айри с явной неохотой завернула ножи обратно. Левмир подумал, что сегодня же вечером княжна тайком от всех ускользнет в трущобы искать приключений.

— Не забуду, — пообещала она. — Скорее Солнце взойдет на Западе.

— Пора бы ему там взойти, — вздохнул Левмир.

Обнялись, не обращая внимания на восторженный гул толпы — сотни глаз наблюдали за княжеской дочкой. Левмир долго не решался разжать руки, выпустить Солнечный Лучик, шагнуть в холодную тьму, которую придется освещать самому. Айри отстранилась первой.

— Да, еще… — Он протянул сложенный вчетверо лист бумаги.

Айри несколько секунд смотрела на свой обведенный тушью портрет. Свернула и отдала обратно.