Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Нет. Но мы здесь уже два месяца на военном положении. Не может ведь так продолжаться вечность. Ради деревни, которая приносит едва тысячу монет в год…

— Решил, что, не справившись с должностью командира, стал главным казначеем?

Тяжело опустились плечи воина.

— Прошу прощения за дерзость. Но с должностью я действительно не справляюсь.

Князь перевел взгляд вниз, туда, где перед злополучной деревней выстроились неподвижные, угрожающие фигуры воинов Бинвира. Сотня конников, две сотни пехотинцев. Снарядились, будто на войну. Поймав себя на этой мысли, Торатис поморщился. Вот и сам уже перестал воспринимать всерьез возню вокруг деревни. Будто две банды мальчишек делят угол в трущобах.

— Прикажете атаковать? — К Торатису подошел воевода.

— Попробуем обойтись малой кровью. — Князь усмехнулся. — Сегодня судьба деревни решится раз и навсегда. А заодно и другие судьбы.

Торатис тронул поводья, и лошадь выдвинулась вперед. Копыта заскользили по склону холма. Оказавшись на равнине, Торатис поднял правую руку. В стане Бинвира поднялась суматоха, ряды смешались, но вот навстречу Торатису выехал закованный в черные латы всадник на черном коне. Алые росчерки на груди и на щите выдавали приверженца церкви Алой Реки. Остановив коня в сотне шагов от князя, всадник поднял забрало.

— Говори, Торатис! — загремел могучий рык. — Только недолго. Мы пришли биться, а не разговаривать.

Дружный рев поддержал слова Бинвира. Дождавшись, пока шум утихнет, Торатис заговорил:

— Хочу предложить сделку, Бинвир. Решим спор насчет деревни, сбережем людей, а заодно и развлечемся. Выслушаешь?

Бинвир захохотал, смачный плевок в сторону Торатиса разбился о камень. Войско князя зароптало.

— Это ты так сдаешься? — крикнул Бинвир под хохот своих людей.

— Один мой боец против десятка твоих. Твоя победа — твоя деревня, я ухожу. Моя победа — уходишь ты.

— Один против десяти? Что ж за рыцарь?

— Что решишь?

Бинвир сплюнул еще раз, покосился на своих. Махнул рукой.

— Давай своего чемпиона. Только пусть он будет без доспеха!

— Труслив же ты, Бинвир, — улыбнулся князь.

— Не люблю играть. Люблю выигрывать.

— Будь по-твоему, — кивнул Торатис. — Отбери лучших, а я пока пошлю за своим бойцом. Все слышали, как мы условились?

С двух сторон оружие грянуло в щиты. Торатис нашел взглядом ординарца, поманил к себе.

— Лети в город и разыщи Левмира. Он где-то катается с княжной. Передай, что я прошу его показать свою силу сейчас. Возьми коня для него.

Лишь только ординарец ускакал, к Торатису приблизился командир гарнизона.

— Позвольте, князь, уместны ли такие игры? — зашептал он. — Ударь мы сейчас…

— Ты мое слово слышал?

— Так точно.

— Вернись в строй и не позорь меня.

Айри казалось, что Солнце сегодня вызолотило все дороги в городе, каждый камень светился, на каждом встречном лице — улыбка. Хотелось бежать вприпрыжку и петь детские песенки. Раньше Айри так и делала. Они с мамой всегда смеялись, выходя из сурии. Перебегали площадь факиров и спускались в как раз открывавшуюся чайхану, где вдоволь ели сладостей. Сейчас ноги сами несли ее туда.

Чайхана осталась на месте. Старая покосившаяся вывеска с павлином — все такая же старая и покосившаяся. Все так же гостеприимно распахнута рассохшаяся дверь в подвальчик. Вход завешен красным одеялом.

«Интересно, павлин еще жив?» — подумала Айри.

Оказалось, что Левмира нет рядом. Айри обернулась. Площадь, на которой днем нищие старики показывают свои немудреные фокусы, пустует, только тень от часовой башни перечеркивает ее, как и каждое утро. Левмир замер в этой тени, будто увидев что-то под ногами.

— Эй, ты чего? — засмеялась Айри. — Идем скорее.

Левмир поднял голову, и при виде его лица Айри поежилась. Так легко оказалось поверить в судьбу, что поведет за собой. Но судьбу еще заслужить надо.

Айри пересекла площадь.

— Давай зайдем. — Кивнула на вывеску. — Там здорово.

Это детское восклицание само собой сорвалось с языка. Айри покраснела, но Левмир отчего-то улыбнулся. Когда он пошел к чайхане, Айри перевела дух. Страшная битва предстоит. Та, в которой и убить-то нельзя.

Красное одеяло пахнет сухой травой, а сразу после него нос щекочет густой аромат чая. Трепет узнавания. Айри прикусила губу, чтобы не заплакать. В последний раз мама не хотела сюда идти, она уже болела, но Айри настояла. Маленькая глупая девчонка, думала, что маму вылечит чашка чая со сладостями.

— Садись туда. — Айри указала в самый дальний угол. — Я сейчас.

К ним уже спешила девушка в разноцветных одеждах из газовой ткани. Молча выслушала заказ, который Айри продиктовала, не задумываясь, поклонилась и улетучилась. Айри пошла к выбранному столику, глядя по сторонам.

Все те же пестрые ковры на полу и стенах, только узоры поблекли. Так же парят невесомые фонарики, разгоняя уютную тьму. Та же прохлада, столь приятная в разгар жаркого дня, а сейчас, ранним утром, заставляющая стучать зубами. Зато нет галдящих толп, тихо и уютно, и скоро подадут горячий чай с молоком и специями, который согреет изнутри.

Левмир устроился на топчане, и теперь с интересом осматривался.

— Нравится здесь? — спросила Айри, садясь на приличествующем расстоянии.

— Не знаю. — Левмир постучал пальцами по расписной столешне, едва поднимающейся над топчаном. — Стол такой низкий.

— У бедняков до сих пор такие столы, — сообщила Айри. — Высокие столы, кресла и стулья начали делать для богатых лет пятьсот назад.

Левмир задумался. Мир Востока еще не принял четких очертаний у него в голове, но кое-что уже царапнуло слух.

— А бедняк может разбогатеть?

Айри не поняла вопроса, переспросила.

— Может бедный человек заработать столько, чтобы перестать быть бедным?

— Пускай зарабатывает, если хочет, — пожала плечами Айри. — Здешний хозяин родом из трущоб, беспризорник. Теперь у него большой дом и высокие столы.

— Почему тогда люди остаются бедными?

Айри надолго задумалась. Девушка принесла чайник, чашки, блюдо с халвой и прочими сластями. Разложив все по столу, она поклонилась и ушла. Проводив ее взглядом, Айри сказала:

— У каждого своя судьба. Одни чувствуют силы изменить ее, другие — нет. Последних больше. Кроме того, бедняку очень легко… — Айри помолчала, чувствуя, как остатки солнечного настроения растворяются в алых глубинах. — Очень легко потерять судьбу.

Последние слова она произнесла шепотом, боясь, что голос подведет: задрожит или сядет. Хотя бы руки не дрожат, поднимая чайник.

В тишине Айри разлила по чашкам странного цвета напиток. Левмир следил за ее действиями с любопытством. Чай, молоко, какие-то белые кусочки вроде масла.