Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Рикеси вцепилась обеими руками в сиденье, когда четверка лошадей понеслась по мостовой. Княжна держалась за край раскрытого окна, и на ее лицо смотреть было страшно. Но Рикеси сегодня уже набоялась досыта.

— Спасибо вам, госпожа Айри, — сказала она.

— Этого благодари, — фыркнула княжна. — Мне до тебя дела не было и нет.

— А что со мной теперь будет?

— Отправишься во дворец. Найдем работу.

— Вы любите его?

Айри подпрыгнула на месте, больно ударившись головой о потолок.

— Что я его делаю, ты сказала? — Слова перемешались в голове.

Рикеси улыбнулась так невинно, будто ребенок. Только сейчас Айри поняла, что рабыне лет двадцать, не меньше. Худенькая и невысокая, отчего и кажется моложе.

— С ним вы совсем другая, — пояснила Рикеси. — И меня во дворец взять обещаете, хотя дела до меня никакого нет. Потому что он так захотел. И в драку полезли…

— Закрой рот! — выдохнула Айри, не веря ушам. — Ты… Ты соображаешь, с кем разговариваешь? Я — княжна! А ты… Ты вообще никто, тебя даже рабыней теперь не назовешь.

— Простите, я буду молчать, — прошептала Рикеси, наклонив голову. Но даже по ушам Айри заметила, как она улыбается. Внутри все закипело.

— Не люблю я его! — воскликнула.

— Понимаю, — сказал Рикеси.

— И никогда никого не любила.

— Как скажете.

Поскрипев зубами, Айри выплюнула последний довод:

— Он просто мне нужен здесь, навсегда, вот и все!

— О, это ведь совсем другое дело, — кивнула девушка. — Простите за глупое предположение.

С минуту Айри молча сверлила рабыню взглядом, а потом сказала:

— Замолчи!

Рикеси покорно закрыла рот ладошкой.

Распугивая прохожих, карета пронеслась по элитным кварталам и остановилась у неказистого забора, из-за которого лез наружу бурьян. Айри выскочила наружу.

— Двух лошадей выпряги, быстро! — велела кучеру, сама уже двигаясь к дому.

Калитка открыта, а в дверь пришлось стучать. Айри колотила до тех пор, пока не щелкнул замок. На пороге появился Эмарис. В измятой одежде, с красными не то от слез, не то от недосыпа глазами.

— Княжна? — удивился он.

— Торатис задумал его убрать, — сказала Айри, поражаясь своему спокойствию. — Сделаешь что-нибудь, или будешь сидеть в своей норе, как слепой крот?

Эмарис тряхнул головой.

— Кого — «его»? И что я должен делать?

— Левмира! — закричала Айри, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на вампира с кулаками. — Бой с десятью рыцарями. Не турнир, а за деревню, против Бинвира. До смерти. Понимаешь?

Что-то блеснуло в глазах Эмариса.

— А у тебя-то какой интерес?

Айри поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Скажешь хоть слово про любовь — я тебя выпотрошу ногтями. Он — твой сородич, по крови и земле. Допустишь, чтобы его прирезали только потому, что князь боится Солнца?

Наконец-то взгляд Эмариса стал обычным. Холодным, как блеск клинка, и таким же острым. Взгляд этот пронзил Айри до глубины души, и она поняла: знает! Эмарис знает ее постыдную тайну, ее безвинный грех, из-за которого судьба рухнула в бездну.

— Жди, — сказал Эмарис.

Скрылся в доме, но вернулся спустя секунду, с двумя мечами в ножнах. Айри едва поспевала за ним.

Кучер поклонился Эмарису, показал на двух лошадей. Уздечек и седел не было, но Айри умела править и так.

— Езжай во дворец, — распорядилась княжна. — Сдашь эту слугам. Пусть накормят и оденут. Выделят комнату. А ты! — стукнула по дверце кареты. — Молчи как рыба, поняла меня?

— Да, госпожа Айри, — высунулась наружу Рикеси.

— Я не шучу сейчас. Будут спрашивать — говори, что я велела молчать, иначе язык тебе вырежу. Вернусь — решим, как тебя представить.

— Это кто? — спросил Эмарис, с любопытством глядя на Рикеси.

— Ее сегодня ночью должны были принести в жертву Реке, — объяснила Айри. — Но мы же, спали нас Солнце, такие жалостливые, что бросились на подмогу!

Эмарис усмехнулся.

— Значит, паренек начал диктовать свои правила? Хорош. Вот почему вампиров нельзя пускать на Восток. Восток превратится в Запад.

— Пусть хоть в лошадиную задницу превратится. Поехали!

Прижимая к груди подарок, И засыпала, убаюкиваемая покачиваниями кареты. Только боль в двух порезанных пальцах держала на плаву. Меч императора занял противоположное сиденье, Кастилос опять сидел рядом с принцессой.

— А что нам теперь делать? — спросила Ирабиль, вспомнив, из-за какой внезапной мысли порезалась.

Кастилос ответил незамедлительно:

— После всего, что было между нами ночью? Думаю, надо пожениться.

Мигом проснувшись, И ударила его в бок обеими ногами. Дверь кареты раскрылась, Кастилос вылетел на улицу. Прохожие захохотали, показывая пальцами.

— А ты шустрая, — усмехнулся Кастилос, на ходу запрыгивая обратно.

— А ты думал! — вздернула нос Ирабиль. — Я, вообще-то, серьезно спрашивала.

Прикрыв дверь, Кастилос на всякий случай задвинул щеколду.

— Ты про ближайшие дни? Или про более длительный срок?

— Про то и то, — пожала плечами принцесса.

— Сегодня ночью я встречусь с Ливирро, как договорились.

— Когда вы успели договориться? — не выдержала Ирабиль. — Несли какую-то чушь.

— Любая чушь имеет смысл, если разобраться в ней. Но больше всего тебя интересует Эрлот, так? Не собираюсь ли я попытаться переговорить с ним, выторговать себе сладкий кусочек?

Опустила взгляд. Услышать свои мысли из уст Кастилоса оказалось стыдно. Он положил руку ей на плечо.

— Ирабиль… Я не знаю пока, что и как мы будем делать. Но точно скажу одно: я убью Эрлота. Я заставлю эту тварь умолять о быстрой смерти от огня. Таков мой план.

— А как же…

— Все это волшебство и счастье — после того как я передам тебя в руки Левмира. Или Аммита. До тех пор твоя безопасность заботит меня больше всего. Размотай платок.

Ирабиль нахмурилась.

— Не надоело меня облизывать?

— О, я ни капли не устал.

— Сейчас снова вылетишь!

Кастилос засмеялся:

— Нет, мне положительно нравится твоя компания. Удивительным образом ты умудряешься поднимать мне настроение, даже если злишься. Особенно если злишься.

Лишь только сняли платок, кровь побежала с прежней силой. Ирабиль зажмурилась, позволив Кастилосу сделать необходимое.

— Все, — сказал он. — Вроде остановилась, но пока лучше ходи с повязкой.

Он затянул платок. Принцесса молчала. Трепещущее в душе чувство благодарности — настоящее, или просто очередная порция яда разносится по телу? Заметив мучительную борьбу на лице девушки, Кастилос сказал:

— Я не нуждаюсь в благодарности. Делаю то, что нужно, вот и все. Если хочешь — можешь ругаться. По твоим интонациям все равно будет понятно, что ты имеешь в виду.