Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Этого не будет. — Расческа грохнула о столик, Айри повернулась к рабыне. — Предположим, речь идет не об обычном мужчине. Не о таком, который распускает слюни, видя голую девушку. О таком, который ищет чего-то большего.

— Полагаете, к нам заходили такие? — Рикеси улыбнулась — И почему вы думаете, что господин Левмир такой уж необычный? Увидев меня без одежды, он смутился, хотя и сделал вид, что ему неинтересно. Довольно часто к нам приводили неискушенных юнцов их друзья, а иногда — отцы. Многие пытались казаться необычными, но… Простите мою дерзость. На таких, как господин Левмир, у меня уходило не больше минуты. А потом они возвращались снова и снова.

— К чему ты назвала это имя? — Айри старалась говорить грозно. Румянец на щеках вполне можно списать на горячую ванну.

— Госпожа, после всего, что вы для меня сделали, у вас не может быть более верной рабыни. Вы приказываете молчать — я молчу. Скажете убить — убью. Если хотите поговорить честно — говорите, не задумываясь. Все, что я от вас услышу, уйдет в могилу вместе со мной.

Голос Рикеси звучал твердо, а в глазах светились ум и доброта. Айри вздохнула.

— Все не так, как ты думаешь, но по-другому я объяснить не могу. Хорошо, пусть Левмир. Пусть я слишком слаба и труслива, чтобы пустить в ход все, что у меня есть. Но он — моя судьба, которую я ждала три года, и я не могу распрощаться с ней через три дня. Будь он попрошайкой с рынка, все было бы проще, но у него есть мечта, есть цель, к которой он стремится. Что мне сделать, чтобы он забыл о ней? Чтобы остался здесь, не прося от меня… больше, чем я могу дать? Ему плевать на деньги, на роскошь, на вкусную еду. За весь день, если не считать сурии, его глаза загорелись лишь однажды — когда я покупала ему принадлежности для рисования. Пара карандашей и лист бумаги для него дороже всего княжества!

Высказавшись, Айри уставилась на свои босые ступни. Плиты здесь холоднее, она непроизвольно поджала пальцы на ногах.

— Не думаю, что вы — слабая и трусливая, — мягко сказала Рикеси. — Простите еще одну дерзость, но и таких как вы я тоже встречала там. Девушки много плачут, некоторые даже пытаются наложить на себя руки. Но потом привыкают. Становятся другими. Зачастую — лучшими из лучших. Только вот что-то в них умирает навсегда.

— Ты меня понимаешь. — Айри опустилась в кресло рядом с зеркалом, взглянула на свое отражение. — Во мне уже умерло слишком многое.

— Я не очень смыслю в настоящей любви, пусть вы и не хотите называть это так. Но могу дать один совет.

— Я об этом и прошу. — Взгляд Айри метнулся к смущенному лицу Рикеси. Казалось, говорить о плотских утехах той гораздо легче, нежели о глубоком чувстве.

— От вас потребуются выдержка и сила, которых вам не занимать. Окружите его лаской и заботой. Покажите, что полностью открыты. Расскажите все, что он захочет узнать, но оставьте маленький секрет — все равно, что за чепуха это будет. Он должен понять, что ему позволено многое, но не все. Это сведет его с ума, а ваша улыбка намекнет, что и последняя дверь раскроется перед ним, как только придет время, или если он подберет нужный ключ. А потом, когда он привыкнет, что вы такая, станьте холоднее. Сделайте вид, что у вас есть кто-то другой, перестаньте обращать на него внимание. Муки, которые он испытает, не сравнить ни с какими пытками. Рано или поздно он приползет на коленях умолять о снисхождении.

Представив Левмира стоящим на коленях, Айри скривилась. Ничего приятного. Захотелось рубануть саблей. Да и не пойдет он на такое! Скорее сам себя убьет.

Будто прочитав мысли княжны, Рикеси добавила:

— Не обязательно именно так. Просто… Вы увидите, когда он будет у последней черты. Тогда одна лишь ваша улыбка сможет вернуть его в мир живых. Подарите ему немного любви и надежды.

— А потом?

— Потом — все с начала. Выдумывайте новые и новые способы вести его от отчаяния к блаженству и обратно, чтобы он не заподозрил фальши. Так играют с душами и с плотью. Вечное сражение, в котором побеждаете только вы, как бы он ни ликовал своим триумфам. Быть может, вам повезет. Тогда вы увидите, что сражаться дальше нет смысла, и он никуда не уйдет, даже если вы сию секунду превратитесь в горбатую старуху с бородавкой на носу. Я желаю, чтобы у вас получилось именно так.

Заливистый смех княжны возмутил Рикеси, но она постаралась сохранить благожелательное выражение на лице. Повторила про себя все сказанное. Покраснела. Ладошка взлетела ко рту.

— Ой, — сказала. — Простите, госпожа. Глупо получилось.

— Чепуха, — махнула рукой Айри. — Я поняла тебя. Спасибо. Можешь идти к себе.

Поклонившись, Рикеси выбежала из купальни, ругая себя последними словами. Надо же было глупость сморозить, да еще и с серьезнейшим выражением лица! Она до такой степени погрузилась в себя, что не заметила тени, скользнувшей из смежного коридора. Сильные, крепкие пальцы вцепились в руку. Повернувшись, Рикеси завизжала, но рот ей закрыла ладонь горбуна.

— Тихо, красавица, — улыбнулся Сэдрик. — Тебя ищет князь. Нельзя бегать от хозяина, ох нельзя!

Когда волосы высохли, Айри переоделась. Шкаф в покоях княжны ломился от нарядов, которые Торатис регулярно заказывал у лучших портных. Ни одного из этих платьев Айри не надевала после примерки. Ежедневный гардероб составляли три скромных платья, купленных на свои, кровавые деньги. Но сейчас Айри решила перебороть себя. Выбор пал на пышное вечернее платье светло-зеленого цвета, оставлявшее непокрытыми плечи. На одевание ушло минут десять, но и тогда Айри долго крутилась перед зеркалами в золотых оправах, поправляя и одергивая. Волосы она завязала в привычный хвост, понимая, что не очень такая прическа идет к наряду.

— Ну? — Айри подмигнула отражению. — Готова к подвигам?

Надела стоптанные туфли, которые все равно не видно из-под подола, и отправилась в бой.

У дверей Левмира пришлось задержаться. Десять раз Айри глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоить сердце. Когда рука поднялась, чтобы постучать, изнутри раздался голос:

— Входи, не заперто.

Айри толкнула дверь. Левмир лежит одетым на неразобранной кровати и что-то рисует в альбоме. Рядом с ним калачиком свернулась серая кошка.

— Как ты узнал, что я за дверью? — спросила Айри, усаживаясь на стул рядом с кроватью. — И что здесь делает Тиби?

— Я ведь все-таки вампир. Слышал твое дыхание. Волнуешься?

Левмир оторвал взгляд от листа, и Айри не успела спрятать покрасневшее лицо.

— Может быть, не надо тогда? — Голос Левмира прозвучал неуверенно. — А что значит, «тиби»?

Айри, готовая сгореть от стыда, ухватилась за ниточку:

— Тиби — кошка князя. Никого больше к себе не подпускает. Ты, наверное, очень хороший человек, раз она к тебе пришла.