Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Ты — убирайся. В следующий раз говорить буду не я, а сталь.

Айри положила руку на пояс, и горбун, спотыкаясь, понесся к выходу. Ему не позволяли ночевать во дворце. Приходилось ютиться в одном из флигелей. Айри опустила руку.

Кроме князя в зале никого. За три года Айри едва десяток слов сказала отцу наедине. И сейчас сердце трепещет, как прежде. Глаза в глаза. Он — такой большой и сильный на своем троне. Она — маленькая и беззащитная. «Враг, — скользнула спасительная мысль. — Просто метни нож, не дай ему ударить первым!»

— Я покину этот дом вместе с ним.

Нож вонзился в грудь, но не в сердце. Дрогнула рука. Враг пошатнулся, грузное тело опустилось на трон.

— Айри, — прошептал князь. — Что ты творишь со своей жизнью?

Стоит прикрыть глаза, и пальцы играют с очередным смертоносным лезвием. Бросок:

— Возвращаю. Все то, что ты отобрал. И даже больше. Мне понадобится приданное. Все, о чем он просит.

Снова рядом. Враг содрогнулся. Быть может, рана смертельна, но, умирая, Враг еще способен биться. И он бьет, страшно, безжалостно:

— Моя вина бесконечно огромна. Разве тебе мало видеть, как я страдаю? Как сам наказываю себя каждый день, погружая душу во тьму?

Три ножа, три гладких тонких лезвия скользнули между пальцами. Пусть летят в сердце, разучившееся любить, в горло, чтобы оборвать поток нелепых слов, в голову, что полнится гнилыми мыслями:

— Ты страдал, когда умерла мама, и я окружила тебя заботой и лаской. Взамен ты лишил меня детства, лишил счастья и судьбы, повинуясь секундной прихоти. Пытаясь наказать себя, прогнал из моей жизни Солнце, бросил во тьму, слушать, как весело журчит алый поток. А когда я нашла лазейку, ухватилась за тонкую нить, ты бросился на эту нить с оружием. Нет, отец. Я слишком долго жила во тьме и стала там княгиней. Та тварь, что стоит перед тобой — твоя дочь. И ты сделаешь все, что она скажет, потому что иначе город утонет в крови, а выжившие многие сотни лет будут пересказывать легенды о том, как Алая Река обрушила на князя Торатиса кровавый смерч, носящий мое имя. Делай все, что хочешь со своей жизнью, но мне ты заплатишь сполна.

Айри пошла к выходу, не глядя на Врага. Руки знают, когда бросок удался. Враг мертв. Но впереди — еще одна битва.

Алая пелена — это лишь свет, бьющий по закрытым векам. Левмир вынырнул из сна. На грудь что-то давит. Что-то маленькое и урчащее. Приоткрыв глаз, увидел усатую морду с внимательными желтыми глазами. Маленькая пасть раскрылась, послышалось громкое «Мяу!»

— Привет, — улыбнулся Левмир и погладил серую с черными пятнами кошку. — Опять сбежала от князя?

— Что значит, «опять»?

Левмир вздрогнул, кошка соскользнула с груди, открыв обзор. Княжна в новом красно-желтом платье сидит перед зеркалом в кресле, спиной к кровати.

— А ты что здесь делаешь? — вырвалось у Левмира.

— Живу, — зевнула Айри, прикрывая рот ладошкой. — Сударь, вы долго еще собираетесь почивать? Почти двенадцать часов, все голодны и ждут вас, а кроме того, гулять придется по жаре.

— Засиделся над твоим портретом, — сказал Левмир, оглядываясь в поисках одежды. — Не мог уснуть…

Айри бросила на кровать кафтан и штаны.

— Будешь оставлять в кресле — быстро помнутся, — сказала. — Есть ведь шкаф. Можно посмотреть портрет?

— Еще не готово. — Натягивая штаны, Левмир нащупал в кармане круглый стеклянный предмет. Вытащил маленький флакончик с красно-коричневой жидкостью. — Что это?

— А, да, — усмехнулась княжна. — Это я положила. Выпей.

— Что это? — переспросил Левмир.

— Да ничего особенного. Приворотное зелье.

Флакончик выпал из ладони Левмира, прокатился по простыне. Стремительно развернувшись, княжна успела его подхватить.

— Разобьешь ведь. — С укоризной взглянула на Левмира. — Выпей, у нас будет гораздо меньше проблем.

— Ка… Каких проблем?

Широко раскрыв глаза, он смотрел на Айри. Спокойная, взгляд усталый. Будто мама, убеждающая ребенка, что нужно позавтракать.

— Я ведь вижу, как ты мечешься. Иногда выбор сделать трудно, почти невозможно. Я даю тебе возможность сделать этот выбор безболезненно. Выпей — и забудешь о ней. На душе будет легко.

— Ничего я не мечусь. — Левмир почувствовал, как внутри закипает злость. Человеческая природа, все теснее переплетающаяся с силой Алой Реки, пытается остановить сердце, чтобы спалить дотла эту самонадеянную девчонку.

— Ну да, — усмехнулась Айри. — Именно поэтому ты всю ночь рисуешь мой портрет.

Сердце и впрямь замерло, чтобы тут же начать биться с удвоенной силой. Кровь бросилась в лицо.

— Я просто не мог уснуть.

— Думая обо мне? Слушай, я не буду настаивать. У тебя есть шанс получить многое. Сыновья как минимум трех соседних князей рукой бы пожертвовали, чтобы заполучить меня. А тебе даже делать ничего не надо. Я согласна, если сейчас согласишься ты.

Левмир отвернулся. Айри не могла знать, что слова о пожертвовании рукой напомнили Сардата. Взметнувшийся топор, круст костей, сдавленный крик… Тогда они шли вперед — не к теплу и уюту, но к страшной, кровавой правде. Пусть эта правда оказалась ложью. Но Сардат — там, на западе, — занят делом. Как и Аммит, и Кастилос. Как Ирабиль. Все они ждут его. Откуда взяться сомнениям? Левмир разогнал теплые, уютные мысли. Пальцы перестали дрожать, спокойными движениями застегнули пуговицы.

— Я сделал выбор давно. Другого у меня нет.

Помолчав, добавил:

— Прости. Наверное, я все же не так повзрослел, как думал. Ты мне очень понравилась, Айри. Может быть, ты — одна из самых необычных девушек в мире. Но — не самая. И чем больше ты мне нравишься, тем сильнее я хочу просто убежать.

Флакончик, кувыркавшийся между ловкими пальчиками княжны, остановился.

— Уверен? На западе ждет смерть. А здесь — жизнь. Спрашиваю в последний раз.

— Смерть мне подходит, — улыбнулся Левмир, глядя в глаза Айри. — Потому что на Той Стороне меня будет ждать она.

— Да будет так. Убегай.

Айри улыбнулась в ответ. Рука дернулась, флакончик сверкнул в солнечных лучах и вылетел серебристой молнией в раскрытую дверь лоджии. Миг спустя послышался звон разбитого стекла. Айри встала.

— Пойдем завтракать. Князь хочет тебе кое-что сказать. А потом — прокатимся на площадь фонтанов.

— Но ведь я…

— Не настолько труслив, чтобы действительно сбежать. А я слишком изувечена, чтобы испытывать такое сложное чувство как любовь. Слёз не будет, не надейся. Если кто из нас и заплачет, когда все закончится, то это буду не я. Ну? Идем?

Взяв предложенную руку, Левмир поднялся с кровати.

— Ты действительно не расстраиваешься? — уточнил он.

— Немного, — поморщилась княжна. — Видишь ли, на прогулку придется взять Рикеси. Браир никак не уймется, а я не хочу полагаться на княжескую порядочность.