Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Слышь, да кто она такая? Как меня выручит? Объясни, я хоть знать буду, что делаю.

— Будешь знать — сделаешь неправильно. Придет время — сообразишь. А теперь езжай к Кастилосу, скажи, что я жду его за городом для конной прогулки.

«Замуж!» — думала И, выстраивая третий этаж карточного домика, который все больше напоминал дворец Ливирро. — Да как ему в голову-то пришло такое?» От возмущения принцесса передергивала плечами, но тут же чужой голос начинал шептать в голове: «Он ведь заботится о тебе, глупая! Гораздо больше, чем ты этого заслуживаешь. Видела, как он тебя защищает? Надо будет — жизнь за тебя отдаст, не задумается. К тому же, собой недурен…»

— Я сошла с ума, — пропела негромко И, выставляя очередной «шалашик» из карт на четвертом уже ярусе.

Она сидела за столом и, при помощи своего строения, пряталась от Кастилоса, который, лежа на заправленной кровати, смотрел в потолок. Лежал так с самого утра, молчал и о чем-то думал. Принцесса не решалась начать разговор. Боялась выйти на улицу — ведь Кастилос безмолвной тенью пойдет следом. Приходилось терпеть это — непонятное, повисшее в воздухе, будто наковальня.

Затаив дыхание, И поставила последний «шалашик», завершивший пирамиду. Хрупкая конструкция радовала недолго. Дальше-то что делать?

Принцесса с опаской поглядела на Кастилоса через пирамиду. Будто неживой. На память пришел рассказ отца о берсерках. Что если и Кастилос будет таким же? Ирабиль вздрогнула от этой мысли, пирамидка трепетнула, но удержалась.

— Можешь войти, — громко сказал Кастилос.

Пока И пыталась сообразить, что он имеет в виду, дверь в номер открылась, и на пороге оказался Роткир. Он, видимо, сразу почувствовал, что в комнате вместо воздуха повисла темно-серая туча, и обошелся без шуточек и болтовни. Улыбнулся И (она в ответ махнула рукой), шагнул к кровати.

— Граф просил передать, что сожалеет о вчерашнем. — Голос Роткира звучал спокойно, убедительно. — Ну, знаешь, вся эта ерунда с волками… Говорит, ты ему ничего не должен.

— Прекрасно. — Ни один мускул не дрогнул на лице Кастилоса. — Все?

— Граф предлагает составить ему компанию в конной прогулке за городом. Коня я тебе привел, граф за воротами.

— Еще что-нибудь?

Роткир переступил с ноги на ногу.

— К тебе — нет. С сестрой твоей словом переброситься можно?

— Если она того захочет.

Роткир приблизился к столу, посмотрел на И поверх пирамиды. Девушка ответила настороженным взглядом.

— Мне все равно тебя сторожить, пока наши детишки развлекаются. Не хочешь заодно рассчитаться?

Много сил понадобилось принцессе, чтобы хоть частично скрыть радость. Не только выбраться из этого страшного места, но еще и с долгом этим дурацким разделаться!

— Да! — подскочила она, и тут же покосилась на Кастилоса, которому этот возглас, должно быть, ножом впился в сердце. — Можно? — тихо добавила она.

— Конечно. Развлекайся.

До боли прикусив губу, И пошла к двери. Сегодня она надела-таки платье в цветочек, а вместо сапог — босоножки. Роткир открыл дверь, и принцесса, бросив затравленный взгляд на Кастилоса, выскочила на свободу.

— Паренек!

Роткир остановился, держась за ручку двери.

— Она должна быть здесь до темноты. Иначе к утру от города не останется даже пепла.

— Как скажешь, мужик, — кивнул Роткир. — Не забудь про встречу.

— И еще! — Оклик Кастилоса вытащил Роткира уже из коридора. — Извини за проблемы, которые я создал.

— Что это с тобой сегодня? — изумился Роткир.

— Пытаюсь быть вежливым.

Лишь только дверь закрылась, Кастилос улыбнулся. Когда стихли шаги — рассмеялся, а через минуту катался по полу, задыхаясь от хохота. Уборщица, подумавшая, что номер пуст, открыла дверь и остановилась, потрясенная зрелищем.

— Простите! — Кастилос вскочил и вытер слезы. — Я веду себя недостойно.

— Наверное, что-то хорошее случилось? — улыбнулась женщина.

— Ах, нет, что вы! — отмахнулся Кастилос. — Просто сделал пакость и радуюсь, как ребенок. Ладно, не буду мешать, делайте свое дело.

С этими словами он покинул номер.

Черный конь, привязанный к столбику у входа в гостиницу, оказался покладистым, и Кастилос без труда с ним совладал. Рысью по улицам, стражники предупредительно раскрывают ворота. Единственная дорога, ведущая из города, карабкается вверх по холму, на вершине которого — одинокий всадник.

Копыта глухо простучали по грунтовой дороге, поднимая облачка пыли. Поравнявшись с Ливирро, Кастилос натянул поводья, и конь, поднявшись в дыбы, остановился.

— Рад, что откликнулся, — сказал Ливирро, не глядя на Кастилоса. — Кажется, наш план трещит по швам.

Кастилос проследил за его взглядом. Далеко-далеко виднелись остатки деревни. Даже человеческому глазу ясно, что жизнь покинула эти места. Глаз вампира различал обугленные остовы домов.

— Мы ведь друзья.

— Это точно. — Ливирро повернул голову, и Кастилос увидел его усталые глаза. — Скажу больше: ты — единственный, кого я так называю. Вампирам не свойственно сходиться близко.

— Чушь. Бред, который выдумали вампиры, стремясь отличиться от людей. Это как вилка в левой руке.

Ливирро кивнул, улыбаясь. Кастилос же решил сменить тему:

— Мы теперь встречаемся в открытую? То есть, с проблемой ты разобрался?

— Ринтер исчез. — Голос графа стал грубым. — Тварь быстро соображает. Но я его найду, будь спокоен. Даже по законам Эрлота у меня есть полное право его убить.

— Рад, что тебе нравятся законы Эрлота. Да продлятся вечность его дни на троне.

От столкнувшихся взглядов едва не полетели искры. Ливирро тряхнул поводьями, и его серая лошадь направилась вниз, к деревне. Кастилос последовал его примеру.

— Ради чего? — спросил Ливирро. — Скажи мне, я в замешательстве.

Кастилос глядел вниз. Дорога уже не различалась. Поросшая сорной травой, она исчезнет через год или два.

— А ради чего бьешься ты? — Вопрос заставил графа опустить голову. — Ты согнал столько людей в город, дал им работу. Они строили эту бесполезную стену за кусок хлеба и миску супа. Ты дал им надежду, цель, дело. Хотя мог просто закрыть центры донаций и посылать Эрлоту караваны с данью. У тебя работают заводы, школы, ты хотел провести железную дорогу до самого Кармаигса. Ради чего, Ливирро? Не отвечай. Мы — те, кто мы есть. Мы не проводим границ. Нам не нужна власть ради власти. Для нас владеть — значит, улучшать. Вот ради чего. Не из «любви к людям», как Освик, а из желания слить воедино два несочетаемых начала. Принять мир, в котором живем, и сделать его великим. Познать все тайны и рассказать о них. Низвести войны до ученых споров. Не дать людям равные с вампирами возможности, но сделать людей равными вампирам. Вот ради чего.