Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Лезвие сабли опустилось на плечо молодого парня. Кровь капает на плащ, незаметная на черном. Парень трясется, губы шепчут молитву.

— Где моя дочь? — ровным голосом спрашивает Торатис. — Княжна Айри.

— Я не знаю! — крикнул парень.

Сразу же раздался знакомый хриплый голос Браира, стоящего на коленях рядом:

— Не смей с ним говорить, брат. Он — отступник, и Река покарает его.

— Где моя дочь? — спрашивает князь, не сводя глаз с молодого.

Парень молча дрожит, губы плотно сжаты. Сабля поднимается к небу, багряный отблеск бежит по клинку. Одно движение, и голова парня катится по земле. Прежде чем тело повалилось, обдавая фонтаном крови стоящего сзади, князь шагнул к Браиру. Лезвие легло на плечо Преосвященства.

— Еще один! — услышал Левмир, и толпа за спиной взорвалась радостными криками.

Торатис заговорил с Браиром:

— Можешь спасти свою паству, если ответишь на вопрос. Простой вопрос. Где моя дочь?

Браир заскрипел зубами.

— Отступник! Как смеешь ты…

— Это уже ответ?

— Река…

Сабля поднялась. Сглотнув, Браир заговорил, будто выталкивая наружу непослушные слова:

— Ты впустую льешь кровь, брат. Я не отдавал приказа насчет нее. Никто не знает, где она. На тебе тяжкий грех, но все еще можно будет искупить жертвой…

— А что я, по-твоему, делаю?

Голова Браира покатилась по земле. Брызжущее кровью тело подскочило на ноги, бросилось на князя, но тот ударом ноги бросил его на землю.

— Преосвященство! — заорал рыцарь, позабыв о скрытности.

От вопля толпы задрожала земля. Левмир бросил взгляд на Эмариса. Вампир улыбался.

Торатис достал из кармана белоснежный платок. Отер пот со лба. Платок пробежал по лезвию, сделавшись алым. Князь дождался тишины.

— Я устал, — сказал он, обращаясь ко всем сразу. — Мне жаль терять время. Кто-то из вас думает, что Река спасет его, если он будет молчать? Надейтесь. Ни один правитель не запрещал надежды. Спрашиваю в последний раз: где моя дочь?

Тишина. Сабля со стуком упала в ножны. Торатис повернулся к рыцарям.

— Веселитесь.

Рыцари, будто того и ждали, двинулись вперед с обнаженным оружием. Князь прошел мимо Левмира. Толпа расступилась перед ним. Люди склонялись, и на их лицах читалась радость. Эмарис дернул Левмира за рукав. Они поспешили за князем, ловя на себе остатки почестей, им не предназначенных.

Торатис молчал до самого дворца, и они поддержали молчание. Князь ехал верхом, один. Левмир и Эмарис позаимствовали пару лошадей, хозяева которых предавались кровавой потехе на площади. В голове Левмира крутилась одна мысль: Айри пропала! Он уже не знал, где заканчивается слабеющее действие приворота, а где начинается он сам. Из памяти не шел неистовый взгляд этой стремительной и яркой девчонки, которая все делала как в последний раз. Перед каждым шагом прощалась с жизнью. Куда она направилась после разговора с Эмарисом? Что могло с ней там приключиться?

Вошли во дворец. Торатис поднял с трона седло и бросил Эмарису.

— Все, что осталось.

Эмарис перебросили седло Левмиру. На кожаной поверхности засохшие пятна крови. Левмир коснулся одного из них языком.

— Это ее кровь.

— Выродок! — Торатис, обнажив саблю, ринулся на Левмира. Путь преградил Эмарис.

— Остынь. Думаю, парень все может объяснить.

— Объяснить? — Торатис тяжело дышал от сдерживаемой ярости. — Что объяснить? Он посмел коснуться…

— Ее кровь была в вине, — сказал Левмир, оттеснив Эмариса. — Как и моя. Может, это я должен броситься на вас с оружием?

Отступив, Торатис вогнал саблю в ножны.

— Да будьте вы навеки прокляты, кровососущие исчадия!

Устало опустился на трон, закрыл глаза рукой. Левмир содрогнулся от услышанных слов, но Эмарис только усмехнулся:

— Спасибо, мы уже. Лично мне больше всего нравится «навеки», а остальное вполне терпимо. Так что теперь? Обыщешь храмы?

— Обыскали. Ничего, — тихо отозвался Торатис.

— Может…

— Они действительно ничего не знали, Эмарис. До моего прихода их пытали так, что Браир взмолился Солнцу.

— Тогда зачем их всех убили? — воскликнул Левмир.

Торатис обратил к нему холодный взгляд.

— А что еще я могу для нее сделать? Загладил хотя бы часть своей вины. Ничтожно малую. Непонятно лишь одно: кто мог похитить их? Кому еще они нужны — обе?

— Обе? — переспросил Эмарис. — Речь о рабыне?

Издав громкий возглас, Левмир сорвался с места. Его шаги не успели затихнуть на лестнице, как раздались вновь. Он влетел в зал, держа на руках взъерошенную Рикеси, поставил ее перед князем.

— Простите, — потупился Левмир. — Я совсем забыл про нее.

— Ты где была? — подскочил князь.

— Под кроватью господина Левмира, — пролепетала Рикеси. — Пряталась от вас. А что, меня все-таки возвращают?

— Некуда возвращать, успокойся, — улыбнулся Эмарис. — Беги-ка лучше, пока до беды не дошло.

Рикеси, которая переминалась с ноги на ногу, сложив руки внизу живота, тут же упорхнула. Ее не остановил даже окрик Торатиса.

— Надо спросить ее…

— Она почти сутки лежала под кроватью, — перебил Левмир. — Хотите спросить, скольких тараканов видела?

— Прошу прощения, — сказал Эмарис, чья рука вдруг потрепала голову Левмира. — Мой малыш совсем недавно из деревни, он не хотел нанести оскорбление.

Торатис не успел ответить. Дверь распахнулась, и в зал широким шагом вошел Дигор. Поклонился.

— Мой князь, кажется, мы ее нашли.

Торатис подбежал к нему.

— Жива?

— Не знаю. На площади меня разыскал попрошайка с набережной. Говорит, что видел, как ночью княжну схватили пятеро и на лодке отвезли на корабль. Пограничный корабль Абайата, мой князь.

Они смотрели друг другу в глаза, понимая без слов. Дигор побледнел, но не отвел взгляда. Его слово прозвучали тихо и твердо:

— Вам стоит только отдать приказ.

— А если попрошайка врет? Ты готов поставить на кон жизнь своих детей?

— Мой князь… Вам стоит только отдать приказ.

Торатис покачал головой, потом махнул рукой в строну дверей.

— Подожди снаружи, мне надо подумать.

Лишь только дверь за начальником стражи закрылась, заговорил Левмир:

— В чем дело? — Он переводил недоумевающий взгляд с Торатиса на Эмариса. — Я видел этот корабль, он стоит совсем рядом.

— Захват корабля равносилен объявлению войны, — процедил сквозь зубы князь.

— А похищение княжны лучше?

— Хуже. Но вместо уверенности у меня — пьяный бред одного нищего.

Эмарис подошел к князю, ставшему вдруг таким старым и беспомощным. На поникшее плечо легла сильная рука.

— Мы шли сюда проститься, старый друг. Так или иначе, но мы уходим. Глядя на нас, никто не сможет сказать, что мы — твои подданные. Просишь ли ты меня о последней услуге?