Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Роткир резко выбросил ладони перед лицом Ирии, сопроводив жест возгласом: «Бах!»

— Видишь? Свершилось чудо, мы превратились в двух взрослых людей, которые без толку убивают время. Ты говорила, что твой парень стреляет из самострела. Я об этом не знал. Но когда шел сюда, предполагал, что мы потратим пару минут вот на это заведение.

Ирия посмотрела, куда он показывал, и увидела вытянутое полуоткрытое здание тира. Несколько самострелов лежали на прилавке, за которым скалился довольный тем, что его заметили, усатый мужчина. Далеко за его спиной висели мишени. На крюках под потолком — понурые мягкие игрушки.

— Позволь выиграть тебе плюшевого зайчика! — Роткир приложил руку к груди. — Клянусь, я не попытаюсь занять место твоего избранника у тебя в душе.

Свершилось чудо. Ирия улыбнулась. Ирия засмеялась, прикрыв рот ладошкой. В этот самый момент Роткир понял, что «начистоту» не получилось. Потому что когда засмеялась она, засмеялся и он.

Перед ними в очереди стояли еще три пары, позади пристроилась четвертая. Ирабиль оглянулась на них, а когда посмотрела вперед, успела заметить, что стоящая впереди девушка окинула равнодушным взглядом их с Роткиром.

Сначала она не понимала, отчего вдруг становится так легко и уютно, почему хочется улыбаться. На нее никто не таращил изумленные глаза, не шептал, не показывал пальцем. Растаяло с детства преследовавшее чувство: «Ты особенная!» Сейчас, стоя с Роткиром в очереди к тиру, посреди единственного живого города, принцесса Ирабиль впервые в жизни почувствовала себя обычной.

«А ведь этот подарок тебе Кастилос сделал», — прошептал кто-то в голове, и добрую половину легкости и уюта словно ветром сдуло.

Послышался знакомый щелчок — спущена тетива на самостреле. Тут же подал голос хозяин тира:

— Мимо! Две попытки, уважаемый. Дорогая, поцелуй милого на счастье.

Девушка с пепельно-серыми волосами чмокнула парня в щеку, и он тут же разрядил второй самострел.

— Ах, опять мимо! — всплеснул хозяин руками. — Ну, дорогая, кто ж так целует? Этак никакого счастья парень не дождется с тобой.

Очередь засмеялась. Пристыженная девушка поцеловала парня в губы. Вокруг зааплодировали.

Третья стрела тоже улетела в стену. Хозяин отпустил пару утешительных шуточек, посоветовал девушке учиться целоваться и принялся перезаряжать самострелы, подмигивая следующей паре.

Ирабиль осмотрела площадь. Должно быть, в дни расцвета Варготоса здесь и помимо тира было много интересного. Остались следы других павильонов, очевидно разобранных на топливо или для постройки домов. Теперь же лишь несколько торговцев, не поместившихся на рынке, предлагали купить рыбу, яйца, пучки подвядшей зелени. Да еще одна старуха сидит прямо на земле, скрестив ноги. Если и продает что-то — ничего не видно.

К старухе подошла не снискавшая счастья в стрельбе парочка. Заговорили о чем-то неслышно. Звякнула, покатилась монетка, и старуха быстро накрыла ее ладонью. Девушка протянула руку, и принцессу передернуло. Казалось немыслимым позволить прикоснуться к себе этим сухим, сморщенным рукам. Старуха, улыбающаяся беззубым ртом, с белесыми волосами, выбивающимися из-под грязного серо-зеленого платка, превратилась для принцессы Ирабиль в саму Смерть. «И я такой же буду!» — подумала она. В глазах потемнело.

— Ну, почти, почти попал! — воскликнул хозяин. — Эх, дорогая, да поцелуй ты его покрепше, видишь, у парня руки ходуном ходят от твоего равнодушия!

Ирабиль бросило в жар. Это что, ей тоже придется Роткира целовать? Она покосилась на спутника — тот в задумчивости смотрит куда-то в пустоту. Может, для того и привел сюда, знал обычаи хозяина?

— Кто это? — спросила И, указав взглядом на старуху.

Роткир посмотрел.

— Гадалка. По руке гадает. Хочешь попробовать?

— Хочу!

— Держи тогда, далеко не убегай.

В ладонь высыпалось несколько медных монеток. Не веря своему счастью, И вышла из очереди. Она-то думала, что Роткир заупрямится, или, в лучшем случае, они пойдут к старухе вместе. А тут все так просто…

Ирабиль споткнулась. А если он надеется, что она успеет вернуться? Всего одна пара в очереди, и парень уже приноравливается к самострелу.

«Нет, не успею!» — твердо решила принцесса и медленно, изображая светскую прогулку, двинулась к старушке. Разумеется, она уже не увидела, как побледнел хозяин тира, встретившись взглядом с Роткиром, не услышала их быстрого и тихого разговора, в котором явственно прозвучали слова «старый жулик» и «снова сядешь». Уж подавно не видела и не слышала, как Роткир взял, наконец, самострел и сказал хозяину, заставив вытянувшуюся за ним очередь расхохотаться: «Ну, поцелуй, что ли, на удачу, добрый человек?»

В принцессу Ирабиль впились страшные белые глаза. Когда-то они имели цвет, но теперь сливались с белками. Старуха будто была вампиром наоборот. Белизна вместо черноты. Вечная смерть вместо вечной жизни.

— Здравствуйте, — дрожащим голосом произнесла И, остановившись перед гадалкой. — Это, кажется, вам, — протянула монетки.

Старуха подставила ладони и приняла плату. Улыбнулась, показав редкие желтые зубы. Принцессе захотелось убежать, но что-то не пускало. Разве можно убежать от смерти?

— Щедро наградила! — Ирабиль с трудом разобрала шамканье старухи. — Жа это фшу правду рашкажу! Дай-ка ладошку!

Прежде чем И успела возразить, сморщенные руки схватили ее ладонь. Палец старухи заскользил по линиям. Хотелось закричать, но горло сдавило. В ушах грохочет, в глазах темнеет. Но слова старухи доносятся, каждое слышно:

— Вижу, красавица, большую любовь и дальнюю дорогу. Много друзей на пути, а еще больше — врагов. Вольной птичкой ты была, да только теперь, глянь, судьбу твою черный человек на кулак наматывает, и полетишь ты к нему, на смерть верную.

Кажется, голос старухи задрожал, уверенности в нем поубавилось.

— Смерть твою вижу. Смерть. Смерть. Смерть. — Палец ткнул в три разных места на ладони, и принцесса заметила, что гадалка дрожит. — Ничего, кроме смерти. И куда ни шагнешь, везде, вкруг тебя, внутри тебя, лишь тлен и разрушение. Тысячи и десятки тысяч падут вкруг тебя, а ты будешь жить…

Закричала.

Все, кто был на площади, повернулись к старой гадалке, что, тряся головой, отползала от перепуганной рыжей девушки. Рассыпались монеты, но старуха лишь продолжала голосить:

— Кто ты? Зачем ты сюда пришла? Уходи! Уходи! Уходи прочь! Проклята…

Крик оборвался, перешел в бульканье. Ноги у принцессы подкосились, и она упала бы, не поддержи кто-то под локоть. Вокруг собралась толпа, все смотрели на нее и на бьющуюся на земле старуху, на губах которой выступила кровавая пена.

Костлявая рука в последний раз вытянулась к принцессе. Тонкие губы шепнули: